Артемий Троицкий - Гремучие скелеты в шкафу Том 2

Прошлогодние прогнозы были шуткой, и повторять ее не хотелось. Разумеется, почти все они сбылись, и всем захотелось еще. Ладно. Но мне бы не хотелось, чтобы все жили в заранее предсказанном мире и развивались в русле моих предвидений. Поэтому прогнозы этого года более абстрактны. Но не менее важны. Изучайте и анализируйте.

Ваш Нострадамус

«Наутилус Понпилиус»

Фото г. Молитвина из архива автора

Эти две «злободневные» заметки я написал по просьбе Николая Мейнерта, русского таллинца, который в те годы выпустил несколько номеров рок-журнала «333» («За Зеленым Забором»). Надо сказать, что забыл я эти статейки напрочь, и прочесть их спустя 20 лет было небезынтересно. Притом, что «Наутилус Помпилиус» остались в памяти народа великой русской рок-группой, а «Асса» до сих пор считается культовым фильмом, я готов и сейчас подписаться под каждым словом.

Два явления культурной жизни вызывали особо активное испускание пара изо рта в эту зиму: кинофильм «Асса» и группа «Наутилус Помпилиус». На первый взгляду них нет ничего общего. На второй — тоже. Поэтому рассмотрим преуспевающих в эту слякоть по отдельности.

Я впервые услышал «Наутилус Помпилиус» в мае прошлого года в Вильнюсе. По ходу выступления стали возникать параллели. Первая — с «Машиной времени» конца 70-х. Затем откуда-то взялась и окрепла совсем неожиданная ассоциация — ВИА. «ВИА» — это не обязательно «Вредоносное Ископаемое Антиискусство», это просто определенная стилистика, одно из подразделений современной советской эстрадной песни. Более того, мне кажется, что гораздо почетнее быть первым (в истории) хорошим ВИА, чем пятьдесят первой хорошей рок-группой.

Почему ВИА?

Что такое рок — каждый понимает по-своему. Я далек и от формальной, и от узко-сектантской трактовки этого понятия и без сомнения отношу к року и Вову Синего, и «Поп-механику», и Башлачева, и «Джунгли». Важнее всего для меня две вещи. Во-первых, определенная энергетическая субстанция, обзываемая в народе «заводом», «драйвом» и т. д., а в академическом музыковедении «особой звуковой экспрессией» или чем-то в таком роде. Во-вторых, «особый звуковой нонконформизм», или «антипопсовость», или, совсем уж просто — неприятие роком ширпотребных музыкальных канонов эстрадно-кабацкой практики. Эти два качества (плюс в ряде случаев тексты) и отличают «Beatles» от «АВВА», рок от ВИА (при всех их электрогитарах и ритм-компьютерах). «Наутилус», сего дисциплинированной игрой, вялым ритмом и шлягерной мелодикой, оказывается гораздо ближе к последним. Вспомните музыку «Казановы», «Алена Делона», «Я хочу быть с тобой» — она легко могла бы быть сочинена И. Николаевым и В. Добрыниным.

В самой стилистике ВИА ничего заведомо порочного нет. Проблема в том, что реальные носители ее были (и остаются) бездарными, фальшивыми и глупыми. «Наутилус Помпилиус» — ансамбль талантливый, искренний и сумными текстами. Поэтому я и называю их Первым Хорошим ВИА.

Неожиданное косвенное подтверждение этого тезиса: недавно Коля Мейнерт (знающий, в отличие от меня, «НП» лично) рассказал, что некто Илья Кормильцев, текстовик и вдохновитель «Наутилуса», терпеть не может рок и воспринимает группу лишь как «ретранслятор» своих словесных посланий.

Один седовласый деятель Росконцерта, восхищаясь «Наутилусом», сказал: «Наконец-то настоящие мужики на сцене!» Имелось в виду: не эти визгливые, истеричные, волосатые, а красивые, социально-одухотворенные и позитивно-обаятельные. Чем не образ «молодого героя, нашего современника», который долго и безуспешно моделировали товарищи Добронравовы? И если в гнилостные семидесятые это было бы вконец лицемерно и не к месту, то теперь — почему бы и нет?

До последнего времени «Машина времени» оставалась единственной массово-популярной советской рок-группой. И не потому, что она была первой, и даже не потому, что Макаревич покорил умы современников своими стихами. Главная причина популярности «МВ» — универсальная доступность и «приятность» большинства песен. Говоря иными словами, они стали массовым феноменом не благодаря року, а несмотря на рок; они запечатлели себя в сердце народном не «Битвой с дураками» или «Кафе „Лира"», а застольными боевиками типа «За тех, кто в море» и «Новый поворот»… Так же и «Наутилус», группа, имеющая хорошие шансы последовать по стезе «Машины», войдет в сознание миллионов отнюдь не в образе «Скованных одной цепью» или «Стриптиза»: «Казанова, Казанова», — будут нашептывать милый припевчик во вспотевшие уши партнеров мириады истомленных сорокалетних женщин на танцплощадках приморских ресторанов.

А может быть, такова и есть сермяжная правда о Русском Роке? Все уже давно говорят о его необходимости, поднимают на щит всяческую экзотику вроде «Звуков Му» или «Калинова моста», — а он здесь, под боком, элементарный и могучий, гибрид «Битлз», Окуджавы и Раймонда Паулса?

Вопрос: а существует ли Русский Секс?

Начнем с самого очевидного: как кинокартина «Асса» не удалась. Режиссер Сергей Соловьев ставил перед собой три задачи: а) создать боевик; б) сделать его как положено мастеру; в) показать миру суть советской (рок) — культуры. В принципе, может быть, и возможно связать это все в один узел, но в данном конкретном случае внутренняя противоречивость амбиций разрушила фильм, сделала его «недостаточным» по всем пунктам. Для «боевика» фильм слишком затянут, неритмичен и, попросту говоря, скучноват; для «художественной» ленты — перенасыщен и китчевыми образами, и бездарными диалогами, а как публицистика и «окно в рок» — неубедителен. Последнее особенно обидно, и об этом надо поговорить подробнее.

Замысел авторов очевиден и благороден: показать гнилость, фапьць и казенщину социума начала 80-х и рок-культуру как чистую и человечную альтернативу. Так оно и было. Темные силы «застоя» в «Ассе» олицетворяет банда цеховиков-мафиози, в конфликте с которой и гибнет «альтернативный герой» Африка. Коллизия надуманная: между подпольным бизнесом и подпольным роком всегда существовал постоянный нейтралитет, а зачастую и счастливый симбиоз. Реальные враги рока — культурная и идеологическая бюрократия вкупе с коррумпированной милицией и бессовестными средствами массовой информации — были куда страшнее и могущественнее. Естественно, что короткие эпизоды в КПЗ и дирекции ресторана, мимолетные появления на экране изображения Брежнева вызывают у публики куда более сильное ответное чувство, чем все гангстерские страсти. Это кусочки правды — то, что должно было бы стать в фильме «главным блюдом», а оказалось не более чем символическим гарниром. Возможно, Сергей Соловьев принципиально не хотел делать «социальный» фильм — но зачем тогда было браться за рок вообще?