Артемий Троицкий - Гремучие скелеты в шкафу Том 2

Каков же финал статьи? Авторы настаивают: «рока советского или рока буржуазного не бывает. Рок — это рок». Понятно: «секс — это секс», «наркотик — это наркотик». Как-то обосновать свое умозаключение публицисты не берутся, но повторяют как заклинание: «Никто не топтал российский рок, ибо такового нет, не было и быть не может!» Изыди, сатана! По поводу «нетоптания» скажу отдельно. Авторы «Нашего современника» сетуют, что в СССР, в отличие от других стран, где с рок-музыкой ведется активная борьба, никаких контрроковых мер принято не было. Хорошо пишет об этом Б. Гунько, не верящий даже в то, что когда-то боролись со стилягами. Пожалуй, со «специалистами» журнала солидарен и прозаик Ю. Бондарев, считающий, что СССР капитулировал перед роком. Вкратце расскажу о том, как шла капитуляция.

С начала 60-х весь наш рок находился на нелегальном положении. Подпольные концерты и даже фестивали проводились с соблюдением законов конспирации, но все же часто заканчивались облавами, арестами и судебными процессами над их устроителями. О доступе к средствам массовой информации не могло идти и речи. Оттепель начала 80-х позволила нескольким группам вроде «Машины времени» и «Автографа» переметнуться из подполья в филармонию, да и молодежная пресса опубликовала десяток-другой «положительных» статей. Но в 1984 году гайки завинтили до предела. Концерты были запрещены как происки идеологических диверсантов, само слово «рок» объявлено непечатным. Министерство культуры СССР разослало по стране «черные списки» неблагонадежных групп. Лично меня, автора либеральных статей и организатора «рок-сборищ», по указанию сверху запретили печатать. На инструктажах и совещаниях меня заклеймили, раздавались голоса товарищей, требовавших выспать «этого агента ЦРУ» за пределы ООСР. Замечу, никакой политической деятельностью я не занимался, тем не менее обычную журналистику два года приравнивали к диссидентству. А вы говорите — «отпора не было»…

Именно 1984-й, а еще лучше 1948-й жаждут воскресить авторы «Нашего современника». «Считаю, что рок-музыку следует запретить законом, как запрещены убийства, грабежи… — написала член СП ООСР Э. Дубровина, сделавшая интересное наблюдение: — Дети моей семьи после прослушивания рок-музыки по телевидению примерно на двадцать-сорок минут полностью забывают таблицу умножения». Может быть, стоит обратиться к врачу, а не требовать дополнения в УК РСФСР?

Джон Леннон

Я не знаком с проблемами страны Малайзии, имеющей опыт запрета рока (М. Дунаев), но знаю два государства, где эта музыка действительно вне закона: неосредневековый Иран и Чили. Компания, конечно, не из приятных, но разве можно поступиться принципами? Тем более когда нам всем грозит забыть таблицу умножения. Неплохо формулирует Б. Гунько в статье «Две эстетики»: «Теперь щеголяют бесхребетностью, величая ее „широтой взглядов", „терпимостью", „новым подходом" и т. п. Во имя чего, зачем? Вдумаешься во все это, и не оставляет чувство тревоги». Далее автор утверждает, что «широта взглядов» приводит к «кровавым антикоммунистическим вакханалиям»…

Обратите внимание на ряд синонимов к слову «бесхребетность». Не кажется ли вам, что в одном ряду с широтой взглядов, терпимостью и новым подходом должны стоять еще два выражения: плюрализм и новое мышление? Я совершенно уверен, что именно эти понятия имел в виду Б. Гунько, однако использовать их побоялся, потому что они постоянно на устах у лидеров перестройки. В свете этой трусости весь «крестовый поход» журнала «Наш современник» против рока предстает не «драмой идей», а неудачным фарсом. Бедные публицисты, одержимые синдромом нарастания классовой борьбы и ностальгией по лжеклассицизму во всех его формах! Теперь они не могут смело развернуть свои главные лозунги и довольствуются тем, что выбирают безопасные для себя периферийные мишени и с сектантским упорством отрабатывают на них свою риторику.

Бесполезность таких писаний ясна, думаю, даже самим авторам. Их рок-критика способна убедить разве что уже готовых единомышленников. Что ж, вперед, в никуда, товарищи! Никто не запретит вам пользоваться столь ненавистным плюрализмом и вести свои печальные игры под приспущенным андреевским [69] Полагаю, что это игра слов, и я имел в виду не флаг военного флота, а некую Нину Андрееву, автора прогремевшей тогда «антиперестроечной» статьи «Не могу поступиться принципами». (Прим. 2007 г.) флагом.

(Журнал «Собеседник», 1988 г.)

В 1987–1990 годах большую часть своей жизни я находился за границей: проводил фестивали и гастрольные туры всяческого советского рока, презентовал свои книги и документальные фильмы, выступал на семинарах и конференциях. Время от времени приходилось и статьи сочинять — как для периодических изданий, таки для разнообразных брошюр и буклетов. Писал всегда по-английски — а потом они уже переводились на итальянский, фламандский, чешский и т. д. Практически ничего из этих материалов у меня не сохранилось; исключение составляет предлагаемая статейка. В мае 1989 года она стала cover-story (!) в британском еженедельнике «The Listener» — официальном органе Би-би-си и едва ли не самом многотиражном органе в стране. Публикация была приурочена к показу по английскому телевидению документального фильма о перестроечных приключениях Бориса Гребенщикова. К моменту написания статьи фильма я еще не видел.

Долгие годы рок-музыка была запрещена в России, но с приходом гласности она стала всеобщим достоянием. АРТЕМИЙ ТРОИЦКИЙ рассказывает, какое послание нес в себе Соврок.

Если бы советского рока не было, то нам следовало бы его изобрести. Для него сейчас наступил идеальный момент— мода на гласность и «горбимания» отлично чувствуют себя на политическом и интеллектуальном уровне, но без поддержки со стороны всенародно любимых музыкантов и их фанатов им не обойтись.

Нынешнее состояние рок-музыки на Западе разочаровывает: она потеряла свое социальное звучание (несмотря на в высшей степени похвальные благотворительные инициативы); в художественном плане она ходит по кругу, лишь изредка выдавая нечто новое и волнующее. Отсюда и растущий интерес к «черной» музыке и огромное любопытство к тому, что называется мировой музыкой или глобальным попом — это нечто свеженькое для избалованных англосаксов. Добавьте к этому необъятный Советский Союз: 150 наций внутри одной границы, изобилие новых идей и потребность в духовном лидерстве. Вот он, идеальный кандидат на то, чтобы перетряхнуть скучные чарты и влить в истощенные поп-идиомы свежие музыкальные идеи и толику авантюризма, свойственного шестидесятым!