Артемий Троицкий - Гремучие скелеты в шкафу Том 2

«Что делать?», часть 11: к чертям угрюмое наследие застойного прошлого, поиски врагов и политику, да здравствует рок как Искусство! Популярный тезис, однако воплощение его в жизнь осложняется рядом обстоятельств. Самое банальное из них: нехватка (практически — отсутствие) у наших музыкантов технологии — электронных инструментов, средств звуко- и видеозаписи — без которых работа в современных «изысканных» сферах рока затруднительна и часто непродуктивна. Это острейшая проблема, и в комментариях она не нуждается. Второе: «художественный» рок у нас приходится начинать почти с нуля. Как я уже намекал, традиции советского авторского рока таковы, что он всегда был значительно ближе к хорошей публицистике, чем к хорошей музыке (и вообще искусству). Потребность в том, чтобы сломать эти традиции, ощущают многие музыканты, критики — но отнюдь не рок-фаны. Отсюда — третий и важнейший «знак вопроса»: а пойдет ли на «художественный рок» публика? Если нет— то как же эти группы выживут?

В прежние времена вопрос о выживании стоял одинаково остро перед всеми рокерами — будь то хеви-метал, бардовский рок или авангард. Все были нелегалами, все жили небогато, и на концерты ко всем ломилась изголодавшаяся публика. Сейчас все по-другому. По уровню материального достатка рок-община расслоилась на совершенно полярные стороны. Группа «Коллежский Асессор» (одна из самых интересных в стране с музыкальной точки зрения) не в состоянии купить четыре билета на поезд от Киева до Москвы, в то время как многие их коллеги по року жалуются на то, что им нечего делать с чемоданами денег. Обогащаться — прекрасно. (Заслужили!) Но не лучше ли всем и разумно? Поразительный, парадоксальный факт: гласность и хозрасчет, две замечательные, спасительные для страны вещи, оказались молотом и наковальней для красивого мифа советского рока. Свобода слова лишила его главного морального и творческого стимула, коммерциализация физически раздробила движение (подорвав, помимо прочего, доверие рок-народа к его разбогатевшим лидерам).

Фото В. Конрадта

«Телевизор»

Понятие свободы в нашей и западной культуре всегда трактовалось немного по-разному. Для западного музыканта «свобода творчества» — это прежде всего независимость от денег, от всевозможных инвесторов (фирмы грамзаписи, концертные агентства, издательства), которые прекрасно умеют мягкими «экономическими» мерами подталкивать артистов к компромиссу, придавать им более «товарный» вид. У нас же, естественно, это независимость от государства, воплощенного в идеологических бонзах, худсоветах, цензорах, редакторах, коллегиях, кои в меру своей трусости или тупости (об идейной убежденности, я думаю, речи не идет) указывают и «улучшают». Сегодня ситуация изменилась, став «почти западной»: с одной стороны, растерянные «инстанции», с другой — ублюдочное «совковое» подобие шоу-бизнеса. Последнее, на мой взгляд, уже стало большим из двух зол и обладает большим разрушительным эффектом. Если западная система, при всей ее меркантильности, разумна и способна регулировать музыкально-коммерческий процесс с учетом перспективы, то наши хозрасчетные «менеджеры» творят свой бизнес по принципу: сегодня урвать максимум, а завтра хоть трава не расти. Пещерная жадность позволила им свершить невероятное: за год перекормить публику роком до такой степени, что она практически перестала посещать концерты. (Полупустые залы теперь — обычное дело. Нередки случаи, когда в многотысячные Дворцы спорта приходит 200–300 человек. И это после истеричных аншлагов всех предыдущих лет!..) Ставка делается на полтора десятка «хитовых» исполнителей, все остальные пускаются побоку с напутствиями типа «у нас не детский сад» или «мы благотворительностью не занимаемся».

Строго говоря, по пальцам можно пересчитать достойные рок-группы, выигравшие от новой концертной экономики: «Аквариум», «Алиса», «ДДТ», «Кино»… Может быть, еще две-три. Приплюсуем ансамбли, обеспечивающие себя за счет заграничных гастролей, — «АВИА», «АукцЫон», «Ва-Банк», «Джунгли», «Звуки Му», «Телевизор». Что до всех прочих, то они маются в бедности и безвестности, будто и не выходили из «подполья». Некоторый шанс отверженным, как это ни странно, дает презренное государство (тоже, кстати, западный синдром): скажем, почти все московские панки, пост-панки, трэш-метаплисты и другие экстремисты рока нашли приют в Рок-лаборатории при Управлении культуры. Это далеко не Вхутемас, но куда податься, если всем «альтернативным» (в т. ч. кооперативным) музыкальным организациям до некоммерческого рока и начинающих групп вообще нет дела?

Парадоксов в сегодняшнем роке хватает, но ничего гениального или даже просто занятного из них, к сожалению, не возникает. Напротив, картина становится угрюмее с каждым месяцем. Ушел из жизни Саша Башлачев — крупнейший, по-видимому, поэт нашего поколения. Ушли из рока талантливейшие и наиболее неожиданные художники — Антон Адасинский (ныне театр «Дерево»), Сергей Курехин (киномузыка, эпизодические хеппенинги), Петр Мамонов (кино, среди последних предложений — роль педагога Макаренко…) В полном смятении и потерянности вчерашние кумиры Бутусов и Гребенщиков. Кажется, относительно неплохо идут дела у Кинчева, Цоя и Шевчука — если не считать того, что песни их с каждым годом все больше становятся похожими на само-пародию (увы — то самое, о чем говорил Борзыкин) и на концерты их ходят уже не молодые умники и богемианцы, а металлисты младшего школьного возраста и те самые любера, которых наши рок-лидеры так не любят. Что, кстати, свидетельствует о том, что перерождается не только творческая инфраструктура рока, но и его социальная база…

Не надо печалиться, товарищи. Есть и такие, кто выиграл в этой ситуации, кто чувствует себя в ней как рыба в воде. Это люди, для которых рок никогда не был духовным промыслом, никогда не был выражением жизненной позиции — но был товаром и объектом неких профессиональных манипуляций. Лучшие по профессии: Стаз Намин, Владимир Киселев («Земляне»), Их час настал — обладая навыками и хваткой, можно поставлять поп-музыку на внутренний рынок и на экспорт, смело отшвырнув в сторону орды вчерашних нахлебников из Минкульта, Госконцерта, Международной книги… Что радует. Не радует другое: если в Центре Намина несколько интересных групп имеется (хотя ход был дан в первую очередь убогому «Парку Горького»), то конкурирующие организации (а конкуренция, поверьте мне, нешуточная — вплоть до рэкета и похищений) ничтоже сумняшеся штампуют инкубаторские рок-коллективы, которые своей марионеточной безликостью сродни ночным кошмарам.