Детлеф Йена - Екатерина Павловна, великая княжна

Сама Екатерина Павловна, видимо, не имела ничего против, чтобы стать французской императрицей, но только не с помощью Наполеона. Не для того всего год назад она боролась с узурпатором, составляя брачные проекты, направленные против него, чтобы в конечном счете оказаться в его объятиях. Это противоречило ее моральным и политическим принципам. Наполеон расстроил ее планы, и это был еще один повод ненавидеть его. Реакция Екатерины была однозначной, объясняемой помимо всего прочего и ее оскорбленным самолюбием. Княжна гордо заявила, что охотнее выйдет замуж за самого последнего русского истопника, «ну и пусть он грязный, я ведь могу и вымыть его!» {32} 32 Rehm, Königin Katharina von Württemberg, s. 10. В этих словах — смесь упрямства, решимости, презрения и некоторой неуверенности в своих силах. Конечно же, никогда Екатерина Павловна серьезно не думала о том, чтобы выйти замуж за русского истопника.

Но в чем состояла альтернатива предыдущим брачным проектам великой княжны? Пока Екатерина оставалась без мужа, династическая политика России, казалось, была близка к провалу, и победу праздновал французский император. Однако очень скоро альтернатива нашлась в лице принца Георга Гольштейн-Ольденбургского. В 1807–1808 гг. его имя не значилось в списках возможных кандидатов. И когда вскоре после Эрфуртской встречи объявили об обручении принца с Екатериной, российское правительство решило, что Георг был выбран для того, чтобы защитить княжну от преследований Наполеона. Такое объяснение не соответствовало ни реальным фактам, ни политическим намерениям Наполеона. Французский император никогда не преследовал Екатерину и, возможно, не собирался жениться на ней. Предложив в Эрфурте свою руку великой княжне, он хотел разведать дальнейшие внешнеполитические планы русского императора. Об этом свидетельствует, в частности, последовавший вскоре его брак с австрийской эрцгерцогиней Марией Луизой. Наполеон дал почувствовать русским, кто подлинный хозяин в Европе, ведь если России не удалось установить родственные связи с Веной, то для французского императора это стало возможным. Однако победа оказалась призрачной. Мария Луиза подарила Наполеону долгожданного наследника, но император не смог предотвратить складывание в недалеком будущем русско-австрийского союза и свое собственное поражение.

Выбор Георга Гольштейн-Ольденбургского в качестве будущего супруга Екатерины был частью сложной политической стратегии, проводимой императором Александром I после встречи в Тильзите. Иными словами, принц Георг ни в коем случае не был претендентом, появившимся лишь после того, как Екатерина попала в затруднительное положение. Его кандидатура давно планировалась на случай неудачи с австрийским подданством. В сложившейся теперь ситуации политический вес ольденбургского принца оказался не менее значителен, чем вес австрийских эрцгерцогов.

В XVIII столетии «готторпский вопрос» играл весьма важную роль в династической политике Российской империи. Русский император Петр III был одновременно и правящим герцогом Гольштейн-Готторпским. После его смерти в 1762 г. власть в герцогстве перешла к его сыну Павлу. В интересах установления политического равновесия между Россией и Данией австрийский император, а также короли Пруссии и Дании к 1773 г. договорились с Екатериной II о том, что герцогство Гольштейн-Готторпское Российская империя обменяет на земли в Ольденбурге и Дельменхорсте. Согласно подписанному договору Павел вместо герцогства Гольштейн-Готторпского получал графства Ольденбург и Дельменхорст. Ему как главе Гольштейн-Готторпского дома разрешалось передать оба графства своим младшим родственникам. Король Дании обещал поддержать перевод обоих графств в статус великих герцогств. Договор должен был окончательно вступить в силу, как только Павел достигнет совершеннолетия. Дания брала на себя все финансовые обязательства Готторпского дома. Она вознаграждала младшую готторпскую линию суммой, составляющей в общей сложности 300 000 имперских талеров, и передавала ей без долгов Ольденбург и Дельменхорст.

Будучи сыном и наследником Павла I, Александр I считался представителем старшей линии Гольштейн-Готторпского дома, в то время как в Гольштейн-Ольденбурге правили представители младшей Гольштейн-Готторпской ветви. Оба дома поддерживали не только родственные связи. По генеалогической линии император Александр приходился племянником герцогу Петру Фридриху Людвигу Гольштейн-Ольденбургскому. В 1801 г. герцог в очередной раз посетил Санкт-Петербург. Его сын Георг поблагодарил русского императора за все благодеяния, которые оказывались ему с самого раннего детства. Благодарность была высказана не случайно: ее следовало понимать как напоминание. И Александр быстро отреагировал на нее, наградив несколькими неделями спустя Георга орденом Андрея Первозванного. В ноябре 1804 г. Георг, в ту пору студент Лейпцигского университета, принимал участие в торжествах по случаю прибытия Марии Павловны в Веймар. В последующее время он неоднократно посещал любимую родственницу. Мария была знакома с художником Иоганном Фридрихом Августом Тишбейном, который написал с нее прекрасный портрет. Георг пришел в такой восторг от этой картины, что вместе со своим братом настоял на том, чтобы Тишбейн сделал копию. Таким образом, по меньшей мере с 1804 г. Георг Гольштейн-Ольденбургский был очень хорошо знаком с сестрой Екатерины Павловны и через нее был прекрасно осведомлен относительно того, что делалось при дворе в Санкт-Петербурге. Мария, со своей стороны, могла рассказывать о Георге своей матери и сестре.

Присоединение России к континентальной блокаде Великобритании в 1807 г. осложнило ситуацию для Гольштейн-Ольденбурга. Географическое положение герцогства вблизи канала и морского побережья провоцировало Наполеона к прямому вторжению на его территорию. Русский император обязан был сделать что-нибудь для защиты родственников. Стремясь к установлению династических связей с Австрией, он одновременно должен был укреплять позиции семьи в Вюртемберге, Тюрингии и, если удастся, на побережье Балтийского моря. А сделать это можно было, помимо других способов, с помощью новых династических браков, например Екатерины с одним из представителей Ольденбургской династии. В апреле 1808 г., когда Екатерина Павловна все еще вела свою борьбу за венский Хофбург, Георг приехал в Санкт-Петербург, где должен был найти свое призвание на службе российскому престолу. В том же месяце ему представили его будущего лейб-медика Августа Баха из Этина, служившего в России уже с 1804 г. Принц всюду был принят очень любезно. Немного наивно и самодовольно уже 17 апреля 1808 г. он писал гофмаршалу фон Доргело: «Меня уже начали осыпать милостями, и лишь стойкость моего характера позволяет мне выслушивать столь много неприкрытой лести. Этот гордый имперский город далеко превзошел все мои ожидания, здесь видно, сколь много можно успеть в короткое время. Если бы наши крестьяне приняли это во внимание. Никто не перещеголяет нашего крестьянина в медлительности, с которой бредет он за своей тележкой с торфом. Вчера я был приглашен на обед к французскому посланнику…» {33} 33 Koolman (Hg.)r Das Haus Oldenburg in Rußland, s. 21. . Двадцатичетырехлетний молодой человек искренне радовался тому, что при осмотре достопримечательностей Санкт-Петербурга заслужил репутацию хорошего ходока. Хотя чем дольше он гулял вдоль Невы или по Летнему саду, тем чаще задавал себе вопрос, а почему, собственно, он должен переезжать в Россию? Ведь прогулки в родном Ольденбурге были не менее привлекательны.