Детлеф Йена - Екатерина Павловна, великая княжна

Император изложил сестре суть планируемых им в ближайшее время политических шагов. Позднее исследователи стали рассматривать это письмо в качестве примера особо доверительных отношений между братом и сестрой, в том числе и в области политики, хотя в нем было гораздо больше общих фраз, нежели каких-либо существенных подробностей. Намечаемая в письме встреча состоялась лишь во второй половине марта 1811 г. К этому времени во внешней политике Российской империи уже произошел решительный поворот к противоборству с Наполеоном: в 1810 г. был издан таможенный указ, фактически означавший выход России из континентальной блокады [10] В 1810 г. Александр I подписал Положение о нейтральной торговле, фактически сводившее «на нет» континентальную блокаду. . Временный союз с Францией окончательно распался. Екатерина своим браком с Георгом отчасти способствовала этому.

Обладая, обостренным политическим чутьем, Екатерина Павловна быстро поняла, что теперь от императора требуются незаурядная смелость и последовательность в проведении антифранцузской политики, и тотчас увидела в этом шанс для себя: теперь она могла из провинциальной Твери оказывать прямое влияние на политику империи, как некогда в 1807–1808 гг., когда ее австрийские планы должны были настроить Александра против Наполеона. Екатерина вновь подтвердила уже закрепившуюся за ней репутацию честолюбивой и непредсказуемой особы. В те месяцы, когда Российская империя постепенно втягивалась в войну, она весьма своевольно обращалась со своим ольденбургским свекром. Она стремилась склонить брата Александра к традиционной для России консервативной политике и искусно плела весьма неприглядные с точки зрения морали интриги против реформатора Сперанского. Никто не взялся бы утверждать, что великая княгиня руководствовалась в своих действиях исключительно одной возвышенной целью: благом Российской империи и укреплением ее оборонительной мощи в борьбе с Наполеоном. Молодая женщина играла в политику, используя слабости своего брата — неустойчивость его характера и все возрастающую склонность к мистицизму. Но в определенных ключевых моментах ее поведение вовсе не противоречило государственным интересам.

Когда Наполеон захватил ольденбургские земли, от русской императорской семьи потребовались решительность в действиях и солидарность с униженными родственниками. Недостатка в решимости в данном случае не было. С солидарностью дела обстояли скромнее, ведь судьба свергнутого князя не была равноценна тому, чем могла поплатиться Российская империя за разрушение созданной Наполеоном континентальной системы. Екатерина Павловна послала свекру краткосрочный кредит в размере 6000 дукатов и свои разъяснения: никто не хотел бы оскорбить честь свергнутого князя или вызвать у него впечатление, что Россия ограничится денежными выплатами в твердой валюте и сочтет тем самым проблему решенной для себя! Было бы лучше, если бы секретарь Цеендер принял деньги на свое имя, ведь Петер вскоре должен будет покинуть свою страну. Он может найти для себя надежное пристанище только в России у своих родственников, которые окружат его сердечной заботой.

Но прошли недели, и только 14 апреля 1811 г. Петер вместе с наследным принцем Павлом Фридрихом Августом и своей свитой прибыл в Санкт-Петербург. Император Александр I использовал это обстоятельство и в весьма резкой форме высказал французскому послу Коленкуру свое мнение: аннексия Ольденбурга — это удар кулаком, который Наполеон нанес герцогу перед лицом всей Европы, корсиканец постыдно нарушил Тильзитский мир. Далее этих слов демонстрация решимости Александра не распространялась. Пребывание Петера Гольштейн-Ольденбургского в непосредственной близости от российского трона даже мешало императору. Он не хотел демонстрировать Наполеону поддержку изгнанного правителя маленького немецкого княжества, так как это спровоцировало бы француза на еще большую жестокость, а самого Александра сделало бы смешным. И российский император принял политически мудрое решение, отправив свергнутого Петера к его амбициозной невестке в провинцию, где он без помех мог бы обдумывать свои планы на будущее. Герцог оставался под надзором императорской семьи, мог общаться со своим преданным сыном Георгом и, если потребуется, в любой момент мог быть использован в политической игре.

Петер Гольштейн-Ольденбургский отправился на два месяца в Тверь. Екатерина и Георг, уделявшие герцогу большое внимание, не могли пока ничем конкретным помочь ему в деле восстановления утраченной власти. Герцог предавался радостям сельской идиллии, бесцельно убивал время и скучал, проклиная свою бездеятельность, а тем временем за спиной своего свекра Екатерина Павловна предпринимала все усилия, чтобы определить его судьбу. Необходимо было выяснить, каков будет статус герцога в России, каковы его материальные возможности в настоящее время и каковы политические перспективы на будущее. Российская империя не собиралась отказываться от своего влияния на герцогство Ольденбургское. Екатерина написала Александру о необходимости рассмотреть положение герцога в различных ситуациях: в случае войны с Францией и в случае сохранения мира обсудить его финансовое положение и не упускать при этом из виду вопрос о восстановлении герцогства.

Она предложила собственное решение проблемы: если разразится война с Францией, герцог должен будет на стороне России бороться за общее дело. В этом случае Российская империя должна будет взять на себя расходы по его содержанию. Если же удастся сохранить мир, герцог сам решит, что ему предпринять и какой статус он хотел бы получить. Это будет зависеть от его собственной воли и от его финансовых возможностей. Екатерина давно уже просчитала все варианты, и ей очень не хотелось бы жертвовать своими «скудными» апанажными доходами для содержания несчастного свекра. По ее подсчетам у Петера в распоряжении имелось около 2 миллионов рублей, находящихся, разумеется, в руках частных лиц. Он стремился получить эти деньги как можно скорее, но вряд ли мог собрать в спешке больше 50 000 талеров. Для частных нужд этой суммы вполне бы хватило, но для содержания официального лица таких скудных средств, конечно же, было недостаточно.

Опередив императора, Екатерина дала Петеру Гольштейн-Ольденбургскому конкретные рекомендации: не предпринимать пока никаких самостоятельных действий. К лету 1811 г. станет ясно, начнется ли война с Францией и можно ли будет герцогу вернуться в Ольденбург. Предположения великой княгини были основаны на полученных ею сведениях о переговорах по поводу Гольштейна, ведущихся в Санкт-Петербурге с французским послом Коленкуром. Посол предлагал компенсацию, но Александр I требовал возврата к статьям Тильзитского договора, в которых, в частности, были записаны притязания России на влияние в Ольденбурге. Переговоры зашли в тупик. Российское правительство сделало вывод, что Наполеон старается лишь выиграть время и что война — дело уже решенное. А потому не оставалось никаких надежд на скорейшее возвращение Ольденбурга. Окончательное решение Екатерина оставляла за своим свекром.