Жан Оль - Диккенс

В несколько дней климат Бончерча, который по приезде казался ему таким здоровым и бодрящим, стал «невыносимым. Я совершенно убежден, что умру здесь за год». Но не возвращение в Бродстерс, а затем в Лондон чудесным образом излечило его ото всех хворей, а завершение работы над сложным фрагментом «Копперфилда». Продажи романа, сначала просто достойные, достигли весьма приличного уровня; с конца 1849 года Диккенс, вновь обретший хорошую форму, опять начал планировать издание нового журнала.

Печальный опыт с «Часами мистера Хамфри», не говоря уже о «Дейли ньюс», мог бы отвратить его от подобного предприятия. Но нет: воспоминание о неудаче только подстегнуло его, это был своего рода вызов самому себе, без которого он не мог действовать. Он всегда чувствовал потребность напрямую общаться с читателями и отстаивать свои идеи более гибким и непосредственным способом, чем роман. Парадоксальным образом этот период напряженной творческой деятельности (Копперфилд пережил лишь половину своих приключений) показался ему подходящим для дополнительной работы — руководства журналом. У Диккенса энергия рождала энергию, а успех главного проекта определял собой успех побочной деятельности.

Внешне «Домашнее чтение» не сильно отличалось от предыдущих попыток: это была смесь художественных текстов, проблемных статей и репортажей. Но все или почти все из публикуемых материалов явно преследовали параллельные цели народного просвещения и социальной реформы. Оставив иронию и сатиру своим друзьям из «Панча», а политическую теорию — радикальным журналам с узким кругом читателей, Диккенс взял простой и ясный тон популяризации и конкретных обвинений — и попал в «яблочко». Главный редактор, совладелец, обладающий всеми полномочиями и хорошим жалованьем, он собирался охватить самую широкую публику, не ударяясь в демагогию, но с чувством прагматизма, о чем говорит заглавие журнала.

«Домашнее чтение» честно и принципиально рассматривало все социальные проблемы Англии, начиная, разумеется, с главных «коньков» Диккенса: образование для бедных, проблемы с жильем, условия труда рабочих. В середине века промышленная революция уже не шла, а буквально бежала, оставляя позади неимущих и деклассированных, в буквальном и переносном смысле перемалывая рабочий люд. В статье «Сломанные на заводе» прямо перечисляются различные виды несчастных случаев на производстве: «Мальчики попадают в приводной ремень и 120 раз в минуту расплющиваются о потолок, мужчины застревают в ведущем валу и обращаются в кашу, с их головы сдирается скальп, а череп размалывается». Больше двух тысяч погибших и покалеченных за полгода! По закону, принятому в 1844 году, опасные машины во избежание несчастных случаев полагается обносить оградой… но большинство заводчиков выкручиваются, чтобы не применять эту дорогостоящую меру, которая к тому же снижает производительность труда. «Будь проклят тот день, — восклицает Диккенс в своей первой редакционной статье, — когда трудящимся внушили, что их судьба — стать печальными и тупыми рабами, прикованными к вращающемуся колесу работы!» Тогда он был крайне близок к социалистам, хотя и не разделял их революционной стратегии.

Слова «печальные» и «тупые» не выбраны наугад. В его представлении просвещение масс и их развлечение (в благородном и высшем смысле этого слова) важны почти так же, как и немедленное улучшение их жилищных условий и условий их труда. Вот почему «Домашнее чтение» возводит разнообразие, любознательность и фантазию в ранг объединяющих принципов. За содействием обращаются к ученым, например Фарадею [39] Майкл Фарадей (1791–1867) — английский физик, химик и физикохимик, основоположник учения об электромагнитном поле. , чтобы те растолковали основные положения науки; рассказывают о возможности прорыть туннель или построить мост между Великобританией и континентом; описывают «золотую лихорадку», приводят краткие биографии различных деятелей истории и литературы. Подобрав себе сотрудников и поняв необходимость передать им некоторые из своих обязанностей, Диккенс проницательно окружил себя молодыми талантливыми людьми, среди которых был Уильям Уилки Коллинз. В повседневных делах он мог рассчитывать на поддержку своего заместителя Уильяма Генри Уиллса, перебежчика из «Дейли ньюс», рекомендованного Форстером. Посредственный драматург, но прирожденный журналист, Уиллс обладал всеми необходимыми качествами, чтобы тесно сотрудничать с Диккенсом: скромностью, терпением, умением приспосабливаться и огромной трудоспособностью. Благодаря ему Диккенс мог посвящать половину своего времени «Копперфилду» и даже позволить себе вылазку в Париж вместе с Маклизом.

В плане художественной литературы Диккенс обратился к перворазрядным романистам, которые избавили его на некоторое время от необходимости публиковать в журнале собственные книги. В особенности он ценил Элизабет Гаскелл, которая передаст в «Домашнее чтение» рассказы и два романа. Во втором, «Север и Юг», она тонко противопоставляет буколическую традиционную Англию Юга Англии Севера, уже отравленной дымом заводов, в том числе содержащим частицы хлопка с прядильных фабрик, вредные для здоровья рабочих. Однако в их отношениях в конце концов возникнет напряженность. Внешне сохраняя дипломатичность, Диккенс с трудом скрывал раздражение от некоторых причуд писательницы, например, ее пристрастия к несчастным концам: «Если бы только ее герои чуть прочнее держались на ногах!»

В августе 1850 года Кэт родила их девятого ребенка — Дору, по имени супруги Дэвида Копперфилда, которая как раз должна была умереть в текущей главе. «Мне еще предстоит убить Дору, — написал он Кэт из Бродстерса. — Я хочу сказать, Дору Копперфилд». В начале следующего года, измученная повторяющимися родами и, наверное, избытком деятельности своего мужа, Кэт серьезно заболела. Ее округлости уже давно превратились в тучность; при каждых новых родах ее одолевали всё более сильные головокружения и приливы крови к голове. На сей раз ее состояние было настолько опасным, что потребовалось интенсивное лечение в одном заведении в Малверне, славящемся уходом за нервными больными. Это было первым долгим расставанием супругов со времен их свадьбы. Оставив дом на Девоншир-Террас на попечение Джорджины, Диккенс мотался между Малверном и Лондоном, где ночевал обычно в небольшой квартирке над редакцией «Домашнего чтения».

Тем временем журнал набрал крейсерскую скорость, и по завершении «Копперфилда» Диккенса вновь обуял «театральный зуд». Его труппа опять соединилась и в ноябре дала в Кенилворте, поместье богача Бульвер-Литтона, три невероятно успешных представления перед «герцогами, герцогинями и людьми такого рода». Этот успех вдохновил обоих писателей на гораздо более масштабный проект — гастроли по стране, средства от которых пойдут на создание Гильдии литераторов, а апофеозом станет представление у герцога Девонширского 1 мая, в присутствии королевы, однако два печальных события помешали Диккенсу соблюсти эти сроки.