Константин Писаренко - Елизавета Петровна

О Павле Кондоиди, лейб-медике Елизаветы Петровны и директоре Медицинской канцелярии, нечасто пишут в трудах, посвященных «веселой царице», а в уважительном ключе и вовсе редко. В научно-популярной литературе доктор предстает заурядным придворным льстецом и искателем царской благосклонности; в специальной, по истории медицины, он выглядит по-другому, но кто ж ее читает… Между тем участковые или домашние врачи, роддома, инфекционные отделения, мединституты, медицинские библиотеки зарождались в России в ту легендарную эпоху развлечений и балов благодаря энергичным усилиям обрусевшего грека, выпускника Лейденского университета, снискавшего признательность фельдмаршала Миниха за наведение санитарного порядка в армии, воевавшей против турок и татар.

После воцарения Елизаветы Петровны военный доктор стал первым помощником Иоганна Лестока, помощником неудобным, с собственным взглядом на медицинские проблемы. В течение 1742 года, пока двор обретался в Москве, Павел Захарович отвечал за здравоохранение Северной столицы. Не прошло и полугода после возвращения императрицы, а вместе с ней и главного придворного медика, как Кондоиди (видно, крепко поспоривший с патроном) вернулся к прежнему месту службы — в расквартированные на Украине войска. Через полтора года Лесток оттаял и позвал строптивца обратно. С весны 1745 года по осень 1747-го на Кондоиди помимо врачебной практики лежало всё хозяйство Медицинской канцелярии. Подчас управлял медициной страны не Лесток, увлеченный большой политикой, а его заместитель.

Разумеется, в какой-то момент усидчивый доктор попал в поле зрения императрицы. 13 октября 1747 года высочайшее мнение о нем определилось: Кондоиди стал третьим придворным врачом после Лестока и Каау-Бургава. 13 ноября 1748 года заигравшийся в политику первый лейб-медик угодил под арест, чуть позже — в ссылку, благодаря чему 6 декабря Кондоиди поднялся на ступеньку выше. Наконец, 9 октября 1753 года, через два дня после смерти Бургава, Кондоиди официально возглавил Медицинскую канцелярию. 17 октября новый директор удостоился аудиенции императрицы. Похоже, на ней Павел Захарович изложил Елизавете Петровне свою концепцию реформы здравоохранения и получил августейшее одобрение. Отметим еще один штрих в управленческом стиле Елизаветы Петровны: она не опутывала министра мелочной опекой, если не сомневалась в том, что он ясно и четко представляет, чего и как намерен добиться. Реформы Кондоиди — яркий тому пример.

Интересно, что в 1753 году государыня не поручила Павлу Захаровичу, как Лестоку и Бургаву, две должности, ограничившись одной — главы ведомства. Первым лейб-медиком грек стал только 8 марта 1754-го. Верно, в Кондоиди Елизавета ценила именно административный талант, не считая его лучшим доктором, в отличие от предшественников, которые были в первую очередь личными врачами императрицы и лишь во вторую — министрами. Судя по всему, за шесть лет общения с Кондоиди Елизавета ознакомилась в общих чертах с его планами переустройства всей медицинской системы империи и они ей понравились, оттого государыня нарушила традицию совмещения двух важных медицинских постов.

Больше всего новый главный врач носился с идеей участковых лекарей. Ее Елизавета Петровна и разрешила опробовать. Заручившись 17 октября царской поддержкой, директор без промедления приказал придворным лекарям лечить больных не в течение дежурства, сдавая при смене напарнику, а от начала недуга до выздоровления пациента. Свыше четырех месяцев государыня отслеживала ход эксперимента и, безусловно, финал ее не разочаровал, раз в итоге она поощрила Кондоиди постом первого лейб-медика.

С того дня Павел Захарович обрел полный карт-бланш на преобразования. Императрица не вмешивалась. Во взаимодействии с Сенатом директор Медицинской канцелярии за полтора года учредил службу государственных акушерок — «повивальных бабок» (апрель 1754 года), сформировал столичную группу врачей-инфекционистов, купировавших очаги заражения оспой, корью и другими болезнями (апрель — июнь 1755 года), разбил учебный процесс в госпитальных школах на семь лет занятий по предметным курсам (июль 1754 года), приступил к регистрации семейных врачей (декабрь 1755 года), ввел при дворе систему участковых врачей (июнь 1754 года), открыл вторую в государстве публичную библиотеку — медицинскую (9 января 1756 года). А кто же тогда наблюдал за августейшим здоровьем? Только благословив Кондоиди на свершения, Елизавета Петровна позаботилась о себе — в июне 1754 года выписала из Голландии отца и сына Гортеров, по многим отзывам прекрасных докторов. 8 сентября Иоганн Гортер стал вторым лейб-медиком, его сын Давид — третьим.

Семилетняя война замедлила реформирование российской медицины, ибо пришлось целиком сосредоточиться на бесперебойном функционировании фронтовых и тыловых госпиталей в Польше, Восточной Пруссии и европейской части России. Тем не менее после смерти П. З. Кондоиди (30 августа 1760 года) Елизавета Петровна сохранила порядок, заведенный в 1754-м: попечение о здоровье нации и государя в одних руках не совмещать. Медицинскую канцелярию возглавил помощник реформатора доктор Иван Яковлевич Лерхе, а за самочувствие царицы с 29 сентября 1760 года отвечали Джеймс Маунси и Иоганн Шиллинг, преемники Гортеров, летом 1758 года взявших абшид по старости отца семейства {96} 96 См.: РГАДА. Ф. 248. Оп. 1/39. Д. 2880. Л. 49–58 об., 66–69, 141–148 об., 257, 267 об.; Писаренко К. А. Елизавета Петровна. С. 205, 305–321, 445. .

К слову, аналогично вела себя государыня и с главным командиром Дворцовой канцелярии Яковом Андреевичем Масловым. Ветеран Северной войны, воевавший под командованием М. М. Голицына в Финляндии, с 1736 года сменивший военное поприще на статское, руководивший с 1740 года Судным приказом, с весны 1744-го управлял огромным дворцовым хозяйством и… постоянно конфликтовал с шефом Придворной конторы Д. А. Шепелевым, вечно недовольным снабжением обслуживающего персонала разными припасами. В 1747 году Маслов даже завел особый журнал, где фиксировал все стычки с обер-гофмаршалом по разным поводам.

Естественно, о каждой вспышке высочайшего гнева из-за качества питания там тоже упоминалось. И вот что свидетельствует бесстрастный источник: прежде чем взыскать за оплошность, Елизавета Петровна всякий раз требовала найти истинного виновника, испортившего блюдо. Образ вздорной барыни, направо и налево отвешивающей оплеухи, увы, растиражированный в литературе с подачи Екатерины II, делопроизводственными документами не подтверждается. И в распрю двух сановников, несмотря на бесчисленные призывы одного и интриги другого, государыня встревать избегала. Ведь Шепелева волновал престиж царского двора, Маслова — состояние царского кошелька, первый тратил деньги, второй их копил. Споры и вражда двух чиновников рождали «золотую середину»: русский двор восхищал европейских и азиатских вояжеров роскошью, но не разорялся. И чтобы ненароком не нарушить сложившийся баланс, императрица предусмотрительно уклонялась от роли арбитра в дуэли двух знающих свое дело администраторов {97} 97 См.: РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 61216 (журнал Маслова); Писаренко К. А. Елизавета Петровна. С. 302, 303, 446. .