Ольга Ярикова - Юрий Поляков. Последний советский писатель

Ну чем не классика перестроечной публицистики? Совершенно понятно, почему в основном либеральная, как сообщает Казначеев, «ЛГ» удостоила статью премией. Впрочем, вскоре автор навсегда откажется от либеральной риторики, а некоторые признаки такого поворота заметны уже и в этом тексте.

Чаковского, несмотря на все его заслуги перед властью, постигла участь всех главных редакторов того времени. Считается, что его изгнал из газеты вернувшийся из канадской ссылки Александр Николаевич Яковлев. В 1988-м, без предупреждения, в «ЛГ» приехал тогдашний член политбюро Вадим Андреевич Медведев и представил коллективу нового главного: Юрия Петровича Воронова, журналиста, партийного работника и поэта-блокадника. Очевидцы утверждают, что Чаковский, узнав о своей отставке явочным порядком, заплакал на глазах у всех, в битком набитом конференц-зале. Прожил он после этого еще шесть лет, но совершенно выпал из общественной и литературной жизни. Справедливость по отношению к выдающемуся организатору газетно-журнального дела в СССР была восстановлена в 2012 году, когда по инициативе Полякова на стене дома на Тверской, где жил и умер писатель, была открыта мемориальная доска.

Юрий Воронов — человек мягкий, но принципиальный, будучи в 1960-е главным редактором «Комсомольской правды», угодил в ссылку за то, что опубликовал острый очерк Аркадия Сахнина о китобоях — и стал заведовать корпунктом в Западном Берлине. В страну его вернули только после смерти «серого кардинала» Михаила Андреевича Суслова, и он возглавил журнал «Знамя». Поэтом он был негромким, но искренним. Особой популярностью пользовалось его стихотворение «Ленинградские деревья».

Вот как пишет о «вороновском периоде» в истории «ЛГ» Казначеев: «Практически в каждом номере публикуются своеобразные дуэли, оружие в которых скрещивают наиболее активные полемисты. Чтобы схватка не казалась скоропалительной и участники разговора могли полно выразить свое мнение, диспуты продолжаются в течение целого месяца. Под рубрикой «Диалог недели» и на других площадках в острых дискуссиях сходятся Игорь Золотусский и Анатолий Ланщиков, Николай Анастасьев и Юрий Давыдов, Вадим Кожинов и Борис Сарнов, Алла Латынина и Сергей Чупринин, Владимир Гусев и Андрей Турков, Авнер Зись и Александр Гангнус, Станислав Рассадин и Дмитрий Урнов, Юрий Архипов и Дмитрий Затонский, Александр Лаврин и Петр Пала-марчук, А. Бочаров и Михаил Лобанов, Лев Аннинский и Олег Михайлов, Владимир Бондаренко и Владимир Новиков… Накал страстей в этих диалогах порой выходил за привычные рамки, что и привлекало внимание читателей. Главное — диалог продолжался, и спорщики слышали друг друга». Юрий Поляков в июле 1989 года скрестил шпагу с Николаем Шмелевым, модным экономистом и прозаиком, в прошлом — зятем Хрущева:

«Ю. П. Демократизация, не подкрепленная позитивными сдвигами в экономике, — это очень коварная тактика. Известная: противопоставляя хлеб насущный хлебу духовному, лишали народ и того, и другого. Мол, конечно, при Брежневе академик Сахаров был в ссылке, но зато талонов на сахар не было. Так что вы, ребята, сами смекайте, что лучше…

Н. Ш. Значит, вы поддерживаете мою мысль, что главный лекарь сейчас, на данном этапе, и нравственности, и общественного состояния — это полные прилавки?

Ю. П. Конечно, я могу присвоить этой мысли ваше имя, но, поверьте, об этом думает любой нормальный человек, а вы просто саккумулировали эти настроения. Но меня, честно говоря, беспокоит отстраненное отношение наших сегодняшних лидеров к предлагаемым проектам оздоровления общества…»

В начале 1989 года прошел пленум Правления Союза писателей, который злые языки окрестили «съездом мелиораторов»: в центре писательского внимания оказались острейшие вопросы землепользования и поворот северных рек, который готовило Министерство водного хозяйства. И роль писателей — в частности Сергея Залыгина — в том, что от вредоносного проекта в конце концов отказались, невозможно переоценить. «Пожалуй, это был один из самых наглядных примеров влияния писательского пера на положение дел в Стране», — замечает Казначеев.

Когда в середине 1989 года проходил Съезд народных депутатов СССР, на страницах «ЛГ» вначале публиковались только выступления делегатов-писателей, но затем редакция расширила круг публикуемых материалов. В газете появились рубрики «Политическая трибуна», «Трибуна депутата», «Пульс», «Пунктир», «Я не согласен!», «Кто мы? Куда мы идем?», а в рубрике «Если бы министром был я» все чаще затрагивались не бытовые практические вопросы, но вопросы политики и идеологии.

Многим запомнились острый диалог Евгения Примакова и Андрея Сахарова, не сошедшихся во взглядах на реформы, и дискуссия Георгия Смирнова и Олега Мороза на тему «Устарел ли марксизм?» — немыслимая еще буквально год назад.

В марте 1990-го Воронова, возглавившего к тому времени отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС (это называется «купить последний билет на «Титаник», шутит Поляков), сменил на посту главреда «ЛГ» правдист Федор Бурлацкий. Он тоже пострадал в начале 1970-х, когда поддержал бывшего главного редактора «Молодого коммуниста» и будущего главного редактора «Московских новостей», а в тот момент члена редколлегии «Правды» Лена Карпинского, написавшего статью «Путь к премьере» (о театральной цензуре). Впрочем, опала была своеобразная: с 1971-го по 1989-й Бурлацкий заведовал кафедрой марксизма-ленинизма в Институте общественных наук при ЦК КПСС, то есть в Высшей партшколе. При этом в 1988-м он стал еще и приглашенным профессором Колумбийского университета. А на момент назначения был уже многолетним политическим обозревателем «ЛГ».

«При Ф. Бурлацком «ЛГ» начала меняться, причем не в лучшую сторону, — отмечает Казначеев. — Освещая всякого рода центробежные тенденции, где бы они ни возникали — в Прибалтике, в Грузии, в Карабахе, в Приднестровье, — газета откликалась на них и даже, как говорится, в меру сил подливала масла в огонь. Сегодня констатировать это грустно, но истина дороже…

В плане литературной политики на страницах «ЛГ» продолжает активно пиариться «Апрель». Другие писательские структуры пребывают в тени. Публикуется письмо писателей либеральных взглядов в секретариат Московской писательской организации, которые требуют «структурных перемен». Впрочем, перемены происходили независимо от желания литературного начальства. Сначала от СП отпочковывается «Апрель». Потом возникают Союз писателей Москвы и Союз российских писателей, происходят изменения в Союзе писателей России. Литфонд сохраняет единство, но надолго ли? Его затрясет несколько позже. Некоторые авторы, желая остаться в стороне от политических распрей, объявляют себя «независимыми», «неприсоединившимися»… Во всей атмосфере государства разливается тревожное предчувствие надвигающейся катастрофы…