Ольга Ярикова - Юрий Поляков. Последний советский писатель

Именно в этот период писатель был ликвидирован как класс — исчез из реестра профессий Российской Федерации. Власть понять можно: она же договорилась с литераторами, что творчество — дело сугубо личное. Чего же вы хотите? Одни на досуге любят писать книжки, другие разводить декоративные кактусы. Что ж, теперь и кактусоводов в реестр вставлять? Некоторые по привычке начинали вдруг заботиться о судьбах Отечества или защищать обездоленных, но на них смотрели с усмешкой. В 1990-е во власти вообще было много иронистов, чуть страну не прохихикали…»

Юрий Поляков нацеливал сотрудников на то, чтобы использовать и развивать лучшие профессиональные традиции газеты. Вот что пишет об этом Колпаков:

«…Он начал устраивать показательные мозговые штурмы и призывал сотрудников придумывать суперслоганы. Даже сам платил за удачный заголовок тысячу рублей прямо на планерке. Мы только цокали языками, когда главный экспромтом выдавал, например, такое — «Голодомор: бред или бренд?» Или: «Прикол века. К столетию «Черного квадрата». Мы вместе нащупывали горячие темы, больные и острые вопросы, акцентировали внимание читателей, число которых сразу стало расти, на самом, на наш взгляд, важном. Часто тема новой газетной дискуссии рождалась прямо на летучке, из кем-то оброненного слова, из спора. Кстати, Поляков никогда не настаивал на своем мнении или решении, если точка зрения подчиненного выглядела убедительнее. Ответственность перед читателем была выше амбиций. И по сию пору придумать шапку у нас считается доблестью. «Огонь, вода и медные каски», «Таганка»: спектакли, полные огня», «Геноцид от генацвале», «Печатный пряник свободы», «Умом Фурсенко не понять», «Время Рублева и Рублевки», «Страна подсудимых», «Доктор живаго великорусского» (к юбилею Даля), «Другого Сталина у нас нет», «Речь помполита» (о решении Польши снести 500 советских монументов). Многие коллажи на первой полосе придуманы главным. Бильд-редактору, который минуту назад утверждал, что графического решения поставленной задачи не существует, оставалось лишь виновато хлопать глазами. Поляков очень интересно смешивает зрительный ряд и литературный подтекст. Вероятно, сказалось увлечение изобразительным искусством».

Во многих «шапках» «ЛГ» действительно ощущается поляковская рука, его манера вербальной игры, когда через созвучие корнесловий сталкиваются противоположные смыслы. Например: «В дальнейшем — Даль», «Деньги рубят…», «Флаги наголо!», «Игра в классики», «Дождь в помощь», «Как хлеб на голову», «Пиар во время зимы», «Лесная боль», «По ком звонит Царь-колокол», «Осторожно: следующая станция — теракт», «Террариум терроризма», «Ем, следовательно, существую», «Забиенналились», «Мы не наркобараны», «Предлагаю руку без сердца», «ДетоНЕрождение», «На руинах толерантности», «Беловежская горькая», «Королевство кривых учебников», «Безмузейный Гоголь», «Он сказал бы: «Приехали!», «Кредитная история Деда Мороза», «Ни дать, ни взять!» (о борьбе со мздоимством), «История Отечества в тротиловом эквиваленте», «ЕГЭ или угадайка?», «Учтите наши души», «Левитация Левитана», «Рособрпозор», «Таланты и разбойники», «Весь мир — Шекспир»…

В 2010-м широко отмечалось 180-летие газеты. Торжественный вечер состоялся в Малом театре — почти ровеснике пушкинской «Литературки». К этой дате по инициативе главного редактора и при поддержке московского правительства выпустили уникальную книгу «Три века с «Литературной газетой». Первая часть называлась «Онтология» и представляла собой первую подробную историю знаменитого издания, причем каждая глава была написана специалистом по соответствующему периоду. Вторая часть, «Антология», включала лучшие публикации, начиная с первого номера 1830 года и заканчивая нашим временем. Открывалась книга портретной галереей тридцати двух редакторов-предшественников, а Юрий Поляков, тридцать третий редактор, обращался к читателям, в частности, с такими словами: «Сегодня мы очевидно лидируем среди российских культурологических изданий по тиражу, цитированию, охвату отечественного и зарубежного читателя. «ЛГ» — такая же неотъемлемая часть нашей культуры, как Третьяковка, Московский университет, Пушкинский Дом, Художественный театр… Наше издание вступило в третий век своего существования и будет с читателями всегда, по крайней мере пока жива российская цивилизация».

Вскоре после прихода в газету Поляков предложил возобновить вручение премий «Литературной газеты». Как мы помним, сам он стал ее лауреатом в 1988-м. Теперь было решено присвоить премии имя первого главного редактора газеты Антона Дельвига. С 2012 года она была преобразована в Общероссийскую литературную премию «За верность Слову и Отечеству» имени А. Дельвига, премиальный фонд значительно увеличился и достиг семи миллионов, оформились номинации: проза, поэзия, критика, история, детская и юношеская литература, яркий дебют… Раньше премия просто выдавалась на заседании редколлегии с последующим скромным застольем. Теперь вручение проходит в знаковом для российской словесности месте — Музее А. С. Пушкина на Пречистенке, под вспышки телекамер. Премия «За верность Слову и Отечеству» стала первой общероссийской премией, ориентированной главным образом на писателей патриотического направления. Эту задачу незадолго до того пыталась выполнять премия имени Александра Невского «России верные сыны», которую десять лет щедро финансировал русский предприниматель Виктор Столповских. Одним из ее лауреатов, кстати, стал и Юрий Поляков. Но к описываемому периоду, из-за экономических проблем, она, к сожалению, сошла на нет.

Об этой ситуации в литературной жизни Поляков написал в нашумевшей статье «Кустарь с монитором», фрагменты которой мы здесь уже цитировали. Приведем еще один фрагмент:

«…Я убежден, что писатель, не испытывающий зависимости от самочувствия своего народа, страны, не связывающий с ними свою человеческую, а также творческую судьбу, это не писатель в нашем, русском понимании слова. Это какой-то иной вид филологической деятельности. Тот, кто не знает этой болезненной связи, даже «присухи», и тем не менее посвятил себя словесному творчеству, отличается от настоящего писателя примерно так же, как кикбоксер от купца Калашникова. Но должен оговориться: наличие такой внутренней связи с почвой — важное, однако не исчерпывающее условие успешного творчества. Человек, который пошел в литературу лишь на том основании, что любит Родину, обречен. Обилие таких авторов в почвеннической общине — ее главная проблема. Союзу писателей России смело можно вернуть довоенную аббревиатуру ССП. Вот только расшифровывается она теперь иначе: Союз самопровозглашенных писателей. Ведь писатель не тот, кто пишет, а тот, кого читают. Увы, патриотической макулатурой можно нынче Ангару перекрывать.