Ольга Ярикова - Юрий Поляков. Последний советский писатель

— Напишите мне письмо!

— Уже написал.

— Отдадите мне, когда закончим разговор. Ну, продолжим. Высказывайтесь! Смелее! Не тридцать седьмой год на дворе…

Актер Василий Лановой, сидевший рядом, поощрительно ткнул меня в бок. Дожидаясь окончания, я ловил на себе сочувственные взгляды участников дискуссии и неприязнь разного рода чиновников, но особенно злопамятно поглядывал президентский советник, похожий на конферансье Апломбова из образцовского «Необыкновенного концерта». Едва круглый стол завершился, я ринулся к руководителю с письмом в руке, но был остановлен охраной: «Нельзя!»

— У меня письмо.

— Давайте, я передам, — ласково предложил «Аплом-бов» и выдернул из моих пальцев конверт.

Вдруг на пороге Путин оглянулся, нашел глазами меня и спросил:

— Письмо-то где?

— У меня его забрали.

— Кто-о?

— Вот… он… — Я кивнул глазами на явного советника.

— Э-э, нет, этот обязательно потеряет. Давайте мне…

Взяв письмо и приложенный к нему свежий номер «ЛГ», он покинул режимное помещение. А мы двинулись к автобусам. Я прошел мимо группы чиновников, обсуждавших круглый стол. Донеслись жаркие слова недовольства, касавшиеся меня, неуправляемого. Видимо, они полагали, что обсуждение проблем патриотического воспитания должно проходить в тихом благолепии, как именины парализованной бабушки. На подъезде к аэропорту автобус был неожиданно остановлен. Вошли два стриженых крепыша:

— Кто Поляков?

— Я! — откликнулся я.

— И я! — встал политолог Леонид Поляков.

— Юрий Михайлович?

— Я…

— Пойдемте!

— Ну вот, а сказали, что теперь не тридцать седьмой! — вдогонку вздохнул Лановой. — Держись, Юра!

На улице мне дали в руки большой телефон с антенной и предупредили:

— Говорите громче. В вертолете плохо слышно.

И действительно, из трубки сквозь стрекот донесся голос Путина:

— Юрий Михайлович, я прочитал и письмо, и газету. Вы все правильно пишете. Жаль, что тем, кто меня поддерживает, живется так непросто. Постараюсь помочь. Я уже дал поручение… — и он назвал имя «Апломбова»…

— Спасибо, Владимир Владимирович…

— Держитесь!

— Держусь! — ответил я упавшим голосом.

Когда я вернулся в автобус, меня спросили, конечно, зачем и куда уводили.

— С Путиным говорил. Он звонил из вертолета…

— Тебе?!

— Мне…

Стало слышно, как тикают дорогие часы на руке у шефа «Роспечати». Пока летели из Краснодара в Москву, я перечокался и переобнимался с руководителями всех уровней. Такого количества добрых слов от чиновников и деятелей культуры я не слышал никогда. Остается добавить, что хитрым аппаратным маневром «Апломбов» свел обещанную первым лицом помощь газете к таким смехотворным результатам, что и вспоминать-то неловко. Да уж, непросто живут в России те, кто поддерживает Путина…»

Принципиальность Полякова, его умение отстаивать свои идеи и воплощать их в жизнь незамеченными не остались. В 2004 году он стал членом Совета по культуре при Президенте России, а с 2014 года — членом Общественной палаты РФ. В течение ряда лет он входил в кадровый резерв на должность министра культуры Российской Федерации. Вот как сам он рассказывает об этом в интервью журналисту Валерию Бурту:

«В. Б. Отвлечемся от творчества. Мне кажется, что раньше вы более активно участвовали в общественно-политической жизни…

Ю. П. Во-первых, я стал старше. Как бы ни бодрился, мне уже за шестьдесят. И если в былые времена хватало на все, то теперь нужно делать выбор. И этот выбор я всегда делаю в пользу творчества.

В. Б. Возможно, вы поняли, что многое просто невозможно изменить?

Ю. П. Пожалуй. К примеру, много лет говорил первым лицам государства: когда писателей и книжное дело относят почему-то к Министерству связи, это нелепость. Они все удивлялись, обещали исправить ситуацию, но ничего не изменилось. В такие минуты хочется нырнуть в свой новый роман и там остаться.

В. Б. Правда, что вас хотели назначить министром культуры?

Ю. П. Я дважды, насколько мне известно, стоял в кадровом резерве, как сейчас модно говорить, в шортлисте. Однажды мне даже позвонили «сверху» и сказали: готовься, тебя скоро пригласят на беседу к Начальнику. Я провел несколько бессонных ночей, с ужасом понимая, что, если назначение состоится, в ближайшие годы придется забыть о творчестве. Потому что министр — это круглосуточный администратор, а если он не администратор — то плохой министр. К тому же я тогда прилично выпивал. И отчетливо видел, как, хватив лишку, вываливаю президенту всю правду! В разгар терзаний я включил телевизор, а там — новый министр культуры Авдеев, похожий на похоронного агента. Можете не верить, но я страшно обрадовался. Между прочим, в советские времена меня звали работать в отдел культуры ЦК партии, и я два раза — к вящему изумлению людей, которые меня приглашали, — отказывался. Потому что такие предложения обычно не отвергали.

В. Б. Прочитав эти строки, люди в Кремле поймут, что они поступили верно, отказавшись от вашей кандидатуры. И все-таки почему сорвалось назначение?

Ю. П. Думаю, что для этой должности я слишком сам по себе. Чиновник должен уметь работать в команде. Для писателя командная психология — гибель. В общем, кадровое решение было принято верное».

Удивительное дело: несмотря на то, что много лет назад он уже сделал свой выбор не в пользу чиновничьей карьеры, жизненный путь снова вывел его все к той же развилке, все к тому же камню, и только благодаря идейным противникам эта карьера не состоялась. Скажем же им спасибо, ведь в запутанных коридорах власти несложно потеряться.

Работа главного редактора — о чем редко приходится думать и читать — часто связана с опасностями, ведь честное издание всегда задевает чьи-то интересы, пишет правду о том, что кто-то всеми силами старается скрыть.

В конце декабря 2009 года на дом писателя в Переделкине было совершено нападение, в результате которого оказалась зверски избита жена Наталья. Нападение было странным и очень похожим на чей-то заказ. Когда хозяин, работавший в кабинете, услышав крики жены, начал спускаться со второго этажа, вооруженные преступники моментально покинули дом, ничем не поживившись.

«Накануне мы вернулись из театра. Наталья легла спать, положив на тумбочку кольца и сережки. Так все и лежало, когда мерзавцы скрылись…»

Поляков был уверен, что налет стал акцией устрашения в связи с публикацией в «ЛГ» материалов о расхищении писательской собственности людьми, захватившими власть в Литфонде с помощью «масок-шоу» и оттеснившими писателей от управления имуществом, предоставленным им советской властью. В результате ушли с молотка дома творчества, помещения, земля, в неизвестном направлении исчезли деньги, получаемые от аренды. Счетная палата только за 2008 год обнаружила пропажу около 20 миллионов рублей. Кстати, налет был совершен накануне встречи Полякова с тогдашним председателем Счетной палаты Сергеем Вадимовичем Степашиным. Поляков должен был передать ему дополнительные документы, касавшиеся этих хищений. Далее начались не менее странные вещи: прибывшая на место преступления следственная группа провела первичный осмотр небрежно, забыв взять с собой служебно-разыскную собаку. Далее дело «пошло по рукам», его передавали из районного в областной отдел, оттуда — в центральный аппарат МВД, и всё безрезультатно. В итоге следствие остановилось на самой «безобидной» и ни к чему не обязывающей версии: налет совершили случайные гастарбайтеры. Впоследствии Поляков с горечью говорил в одном из интервью: «Если даже преступление в отношении семьи главного редактора знаменитой газеты и члена Президентского совета расследуют с такой наплевательской расхлябанностью, на что же тогда может рассчитывать простой человек, у которого ни имени, ни денег, ни связей?..» После происшествия «ЛГ» не прекратила печатать материалы, разоблачающие расхитителей писательской собственности, а также другие острые статьи и расследования. Параллельно шли поиски форм выживания культурологического издания в рыночных условиях — при фактическом отсутствии государственной поддержки.