Ольга Ярикова - Юрий Поляков. Последний советский писатель

Следует признать, что время для такой беседы, для подробного разговора о «не поддающемся рациональным объяснениям жизненном потоке», который смоделировал в своем романе Юрий Поляков, возможно, еще не наступило, и потому так мало появилось внятных рецензий на роман. Тем более что для восприятия этого потока нам не хватает цельности сознания, от которой мы вольно или невольно отказались, следуя в своем личностном развитии за современной цивилизацией. Самой структурой романа «Гипсовый трубач» автор словно спародировал клиповое сознание, идеально подходящее для повседневной суеты и как раз препятствующее ощущению жизни как потока. Клиповое сознание не дает проживать ее здесь и сейчас, подбрасывает ложные решения вечных вопросов, подсказывает поступки, которые ничем нельзя оправдать, образует ненужные зависимости и разрывает нерасторжимые связи. И для того чтобы осмыслить это состояние сознания, требуется его прежде всего «очистить» — побыть в тишине, прочесть молитву, помедитировать на рассвете — или пропустить через себя энергию «торсионных полей»…

Тут речь снова может идти о масштабе личности современного человека. О том, что чем более величественной представляется нам технократическая цивилизация, тем меньше становится человеческий масштаб. Современный человек мельчает — и писателю это слишком очевидно, хотя он и исполнен сочувствия к своим героям. Он даже наделяет их способностью совершать героические поступки — которые, правда, на деле оказываются бессмысленными и непоправимыми.

Вот что пишет о романе искусствовед Мария Фомина в статье «Русский Боккаччо народился?»:

«Несмотря на всю свою насмешливость, повышенный эротизм и склонность рассматривать персонажей и их движения души в безжалостное увеличительное стекло, Юрий Поляков сохраняет верность классической русской традиции — сострадать «маленькому человеку». Он пишет без всякой назидательности, легко и технически виртуозно, не тычет пальцем в пороки общества и человека, шутя порой так, что читатель беззвучно сотрясается от хохота. Но почему-то вскоре ему, этому читателю, становится грустно. <���…>

Юрий Поляков… сумел приспособить свой честный реализм к эпохе постмодерна. Видимо, это тот случай, когда художественный дар, достигнув своего «апофегея» в романах 1990-х, сумел сохранить набранную высоту, не скатиться на круги «неба падших» талантов. Напротив, мысли дозрели, а стиль отстоялся. В России надо жить долго. Особенно — прозаику».

Литературовед Алла Большакова, анализируя достижения современных писателей и их заслуги перед литературой, уверенно ставит Полякова на особое место, выделяя его из числа самых востребованных за уникальную способность к новаторству в русле традиции: «При уже обозначившемся сходстве и различии современных писателей, — таких как А. Варламов, В. Галактионова, Б. Евсеев, А. Иванов, Ю. Козлов, П. Крусанов, З. Прилепин, Р. Сенчин, С. Шаргунов и др., — стиль мышления Юрия Полякова (удивительный сплав лиризма, иронии и трагизма!) выделяется большей социальной зоркостью, большей заземленностью на реальной проблематике. Возможно поэтому (по сравнению, скажем, с П. Крусановым или Ю. Козловым) он, показываясь читателю в любых ракурсах — от неомодернизма до постмодернизма (и даже на грани китча), — остается по преимуществу реалистом, хотя и не в традиционном смысле слова. Впрочем, отход от традиции при одновременном следовании ей и составляет парадокс новейшей русской прозы: ее дерзкую попытку сказать свое незаемное слово — не играя со «старыми» формами в духе постмодернистской усталости (…от всего), но преломляя высокий канон о новую реальность, безмерно раздвигающую свои границы и наши представления о ней. Разрыв между словом и делом, мифом и логосом, русскостью и советскостью зафиксирован в художественных мирах Ю. Полякова с беспощадностью, пожалуй, самых главных вопросов наступившего столетия».

Надо сказать, что автор и сам от этой беспощадности пострадал: груз «Трубача» дался ему нелегко, и он даже какое-то время считал, что больших вещей писать не будет, а посвятит себя драматургии. Отчасти это решение было вызвано перенапряжением сил, отчасти же — все той же горечью от недоброжелательства и замалчивания. Вот запись, сделанная им в дневнике 10 февраля 2012 года, в разгар работы над «Гипсовым трубачом»:

«Начали в «ЛГ» дискуссию о постмодернизме. Прошло уже несколько статей. О моих книгах — ни слова, а ведь «Козленок…» — первая и постоянно переиздаваемая пародия на российский постмодернизм. Зато Пеле-вина называют русским Свифтом. Я со своей сатирой, выходит, проехал остановку. Но «подкорректировать» дискуссию не могу: главный редактор обязан всегда быть «над». <���…> Прислали в редакцию монографию о современном российском романе. Моя фамилия вообще не упоминается. Конечно, злюсь, обижаюсь, но с другой стороны, это, пожалуй, и к лучшему. Признание читателя дает мне материальную независимость и реальную известность, а бойкот критического «кагала» ставит меня в положение изгоя, гонимого власть имущими антисемитами «еврея», вынужденного постоянно доказывать право на место в литературе высоким, неоспоримым качеством текста. Но ведь именно в такой ситуации жили и писали, при всей несоизмеримости талантов, великий Лесков, блистательный Булгаков, неповторимый Платонов, могуче-упертый Солженицын, остроумный еврейский акын Довлатов. Чего ж мне еще желать-то? Спасибо, что не заметили, латунские!»

Не так давно началась работа над многосерийной экранизацией «Гипсового трубача». Возможно, выход на экраны киноверсии романа заставит кого-то наконец прочитать, а иных — перечитать ироническую эпопею, стоящую особняком в русской литературе и явно недооцененную современниками.

В последние годы Юрий Поляков сотрудничал не только с «АСТ»: издательство «У Никитских Ворот» выпустило книгу «Юрий Поляков. От «А» до «Я»: Полная энциклопедия афоризмов, мыслей и цитат», составленную исследователем афористики Николаем Казаковым. В предисловии составитель привел необычный образчик изучения авторского стиля методами точных наук, характерный для современного постструктурального литературоведения.

«При оценке творчества того или иного автора актуальным является вопрос об афористичности его произведений, под которым понимается насыщение произведений афоризмами, — пишет Казаков. — Желание быть афористичным имманентно присуще многим (в том числе и современным) авторам. В одном из предисловий Юрий Поляков заметил: «Всякий нормальный писатель так же хочет быть афористичным, как всякая нормальная женщина — привлекательной. Надо сознаться, женщинам это удается гораздо чаще… Если после прочтения какой-нибудь книги в вашей голове задержалось хотя бы несколько авторских фраз и мыслей, значит, это приличный писатель и хорошая книга. От плохих в голове остается только желудочная тяжесть и обида на первопечатника Ивана Федорова».