Татьяна Матасова - Софья Палеолог

Понятие «византийский гуманизм» в науке является предметом дискуссий, однако называть греческих интеллектуалов-рационалистов гуманистами оснований достаточно. Большинство из них нашли приют и были востребованы во многих странах Европы как проповедники греческой античной культуры. Они преподавали греческий язык итальянским гуманистам и знакомили их с наследием древних. Первым учителем греческого языка в Италии раннего Возрождения стал знаменитый Мануил Хрисолор (около 1355–1415), преподававший во Флоренции, Павии и Милане. Среди его учеников были выдающиеся деятели Ренессанса — Колюччо Салютати, Леонардо Бруни и Франческо Филельфо. Позже огромную роль в развитии ренессансного мира сыграет кардинал Виссарион Никейский. К числу греков, не чуждых ренессансных штудий и книжной культуры, относились и представители семьи Траханиотов, приехавшие в 1472 году в свите Софьи Палеолог на Русь, но об этом будет сказано позже и гораздо подробнее.

С начала XV века Мистра становится важным центром «греческого гуманизма». В архитектуре Мистры XV столетия заметно западное влияние. Гуляя по разрушенному городу, сегодня превращенному в огромный музей под открытым небом, дивясь древним оливам, выросшим между домами, можно обнаружить, что за классическими византийскими фасадами крестово-купольных храмов подчас находятся внутренние дворики, оформленные в традициях раннего Возрождения…

В Мистре жили выдающиеся мыслители. Более других известен гуманист Георгий Гемист Плифон — один из главных проповедников эллинизма в Византии. Он представил императору Иоанну VIII проект государственных реформ, основанный на идеях Платона. Конкретные предложения Плифона не были претворены в жизнь, но значение его деятельности для развития европейского гуманизма весьма велико. Например, один из его трактатов вдохновил Медичи на создание знаменитой Флорентийской Платоновской академии, с которой связаны имена видных мыслителей Возрождения: Марсилио Фичино, Кристофоро Ландино, Джованни Пико делла Мирандола, Анджело Полициано и многих других. Среди учеников Плифона был и Виссарион, будущий кардинал, который в 1460-е годы в Риме будет покровительствовать Фоме Палеологу, а после его смерти — его детям.

Накануне катастрофы 1453 года Морея представляла собой чуть ли не самую развитую в культурном отношении часть погибающей империи. Не случайно в конце 1450-х годов у Виссариона возникнет идея возрождения византийской государственности именно на Пелопоннесе. Можно сказать, родители Софьи Палеолог находились в центре духовных исканий греков той поры. Самым сильным впечатлением их жизни, впрочем, были не идеи гуманистов, а события весьма печальные.

Последний византийский император, брат Фомы Палеолога Константин XI, вступил на престол в 1448 году при удручающих обстоятельствах. Церемония венчания на царство предполагала наличие у императора военного щита. Такой щит был отлит для него из серебра, взятого с двери большого дворца Константинополя. Это была последняя серебряная дверь в здании. {81} 81 Медведев И. П. Мистра. С. 39. Впрочем, с серебром в тогдашней Византии все равно было лучше, чем с золотом: при Константине XI прекратился чекан золотой монеты. {82} 82 Острогорский Г. Указ. соч. С. 669.

Константинополь неуклонно шел навстречу своей судьбе — последней битве с османами. События 29 мая 1453 года, когда произошел штурм древнего города войском Мехмеда II, описаны столько раз и столь подробно, что повторять всё известное об этом страшном для греков и победоносном для османов дне нет смысла. Осветим лишь некоторые моменты.

Падение Константинополя было давно ожидаемым событием: впервые турки появились под стенами византийской столицы в середине XIV века. Иные даже замечают, что «если хорошо подумать, то не является ли самым удивительным в истории (Византийской. — Т. М .) империи ее длительность?». {83} 83 Гийу А. Указ. соч. С. 391.

Сопротивление греков было героическим. Константин XI мужественно сражался и сложил голову как доблестный предводитель своего народа. Позже он был канонизирован Греческой церковью. Помощь с Запада так и не пришла, за исключением нанятых на папские деньги двухсот неаполитанских лучников, приведенных в 1452 году в византийскую столицу кардиналом Исидором, бывшим русским митрополитом. Помимо этих наемников на стороне греков сражался отряд из семисот добровольцев под командованием генуэзца Джованни Джустиниани Лонго.

Братья императора Константина, Димитрий и Фома, проявили себя не с лучшей стороны. Они не только не принимали участия в обороне столицы, но и не прислали никакой помощи. За год до трагедии 1453 года предполагалось, что они вместе отправятся на Запад за помощью для империи, но эта миссия не состоялась по причине вражды между братьями за господство над всем Пелопоннесом («…и братия его не успеша, понеже распря велия бе межу ими…» {84} 84 Библиотека литературы Древней Руси (далее — БЛДР). Т. 7. СПб., 1999. С. 36. — позже сообщит об этом русский хронист).

Взятие Константинополя повлекло за собой разграбление города и бесчинства турецких воинов. Со времен халифа Омара в мусульманском мире закрепилась определенная традиция отношения к побежденным. Она состояла в том, что если город сдавался на милость победителя, то горожанам-иноверцам разрешалось оставить в пользовании их храмы. Если же город был взят штурмом, то ни о какой милости не могло быть и речи. Ходили слухи о том, что султан «послал по четыре сотни греческих детей в дар наиболее могущественным мусульманским правителям того времени — султану Египта, бею Туниса и эмиру Гранады». {85} 85 Рансимен С. Указ. соч. С. 135.

Тысячи греков были уведены в рабство. Немногие богатые и сановитые греческие пленники имели возможность выкупить себя из неволи. Так, уже не раз упомянутый хронист Георгий Сфрандзи смог выкупить себя и жену, но не успел сделать то же для сына и дочери. Сын был убит в турецкой тюрьме, а дочь в скором времени скончалась в гареме султана.

29 мая 1453 года стал самым черным днем греческой истории. Горе византийцев нашло свое выражение во многочисленных монодиях (плачах) о пленении турками их родины. Кардинал Исидор стоит в ряду тех, кто открыл традицию оплакивания города.

Исидор тяжело переживал захват Константинополя. В своих произведениях он писал о безбожных турках, которым помогали чуть ли не все темные силы Востока. По его словам, турецкий султан обращался за духовной поддержкой даже к персидским астрологам. Самого султана Исидор не колеблясь назвал Антихристом, «чье имя Магомет и который является наследником хорошо известного другого Магомета, который был основателем ереси, или же, выражаясь более точно, неверия». {86} 86 Pertusi A. Op. cit. Vol. 1. P. 83. (Здесь надо иметь в виду, что ислам долгое время воспринимался в Европе как христианская ересь, как форма арианства. {87} 87 См., напр.: Carretto G. E. Bessarione e il Turco // Bessarione e l’Umanesimo / A cura di G. Fiaccadori. Napoli, 1994. P. 274; и мн. др. ) В другом месте Исидор «перечисляет для западного читателя основные красоты города, которые разрушили завоеватели, отмечает бесчисленные людские потери и жестокость врагов». {88} 88 Соловьев С. В. Указ. соч. С. 28. Турецкий правитель запретил колокольный звон, а со зданий были сняты все кресты. Кардинал с болью сообщал, что «Константинополь мертв и не подает более признаков жизни», спастись удалось очень немногим. Сам Исидор, «по мановению руки Божией, был спасен, словно Иов из чрева китова». {89} 89 Pertusi A. Op. cit. Vol. 1. P. 85.