Скарлетт Кертис - Феминистки не носят розовое (и другие мифы)

2. Образование для женщин — ключевой инструмент дальнейшего развития, потому что именно за ними процветающее будущее. Знаете ли вы, что сто тридцать миллионов девочек не посещают школу? ONE организовала кампанию #PovertyIsSexist [33] #БедностьЭтоСексизм ( англ .) , призывающую мировых лидеров принять в ней участие и попытаться что-то изменить. На всем белом свете нет места, где женщины обладали бы возможностями наравне с мужчинами, но гендерный разрыв выражен сильнее, когда речь заходит о жизни в бедности. Расширение прав для женщин приносит пользу всему сообществу, потому что возрастает их самоотдача.

3. Социальные сети — мощная платформа для обнародования информации и ее распространения. Это звучит очевидно, и я знаю, что интернет иногда может быть поистине ужасным местом, но для многих девушек, которых я встретила, он стал спасительной надеждой и настоящим выходом.

4. Больше слушайте. У каждого есть история, и любому нужно с кем-то поделиться. Никогда не знаешь, как изменится день человека, если просто его выслушать. Команда ONE вдохновила меня ко всему относиться открыто, сходу тормозить собственное чувство превосходства, чтобы слушать, учиться и делиться.

5. Поездка изменила мою жизнь: я встретила много невероятных людей, услышала их истории. Это большая честь — делиться этим знанием. Знание — и вправду сила.

6. От сообщества исходит позитивность. Обмен опытом мотивирует людей и заставляет желать большего. В этом случае очень уместна африканская поговорка: «Если хотите идти быстро — идите в одиночестве; если хотите дойти далеко — идите вместе».

7. Девушки и женщины, которых я встретила, научили меня действовать в соответствии с моими ценностями. Иногда может казаться, что принять в чем-то участие очень трудно или совершенно бессмысленно. Однако, каким бы маленьким ни был твой жест, он все равно имеет значение, и когда женщины объединяют свои усилия, мир изменяется к лучшему.

8. Осенью две тысячи семнадцатого года движение #MeToo продемонстрировало шокирующе широкое распространение сексуального насилия и домогательства. Однако это всего лишь верхушка айсберга в мире гендерного неравноправия. Если мы боремся против сексизма в собственной стране, тогда нам надо бороться против сексизма во всем мире. Истории, услышанные из первых уст, стали страшным напоминанием о масштабности происходящего.

9. Цени простые вещи. Звучит не очень, но это правда. Многие девушки, которых я встретила, нашли счастье в общении и простых, будничных делах. Можно полить цветок или с кем-то поболтать. Такие истории стали для меня напоминанием, что это важно и подобные вещи не стоит недооценивать.

10. Мы — невероятные, способные, прекрасные существа. Давайте ценить и поддерживать друг друга, делать комплименты. Ежедневно.

Когда я была маленькой девочкой, лет семи, у меня были ярко-рыжие волосы, а руки свисали по бокам подобно спагеттинам, развевающимся от каждого резкого порыва ветра. Я была застенчивой, замкнутой в себе, единственным ребенком в семье, предпочитавшим жить в собственном воображении, потому что там было здо́рово. Там я была крутой.

Однажды я шла в школу. Я только попрощалась с мамой и двинулась из безопасной зоны на вражеской территории у подножия холма. Уже издалека я увидела двух мальчишек, свесившихся с ворот. Я собралась с духом, глубоко вдохнула и уткнулась взглядом под ноги: вдруг так они меня не заметят? Впрочем, это было маловероятно, потому что мои волосы были такими яркими, что мне следовало бы раздавать всем подряд солнцезащитные очки, а кожа — такой бледной, что даже крупицы солнечного света, столь редкого для Шотландии, отражались от меня как от белой маркерной доски. Кроме шуток, популярным девочкам следовало бы со мной дружить. Я отражала бы на них столько света, что они казались бы еще безупречнее.

— РЫЖАЯ!

Я упрямо смотрела под ноги. Может, это не мне. В конце концов, это Шотландия. Здесь полно рыжих.

— ДОЛГОВЯЗАЯ РЫЖАЯ!

Окей, это было конкретнее, но все равно шотландцы — худые. Правда, не все.

— ДОЛГОВЯЗАЯ ТОЩАЯ РЫЖАЯ СТЕРВА!

Сомнений не осталось. Я остановилась перед воротами и медленно подняла взгляд, как обычно делают персонажи фильмов ужасов, когда знают, что рядом с ними страшное привидение и им, трепещущим от ужаса, надо на него посмотреть. Я решила: надо что-то сказать.

— Пропустите.

— ЧТО?

Я прочистила горло.

— Дайте мне пройти.

— ЕЩЕ ЧЕГО.

Мальчишки улыбнулись, потому что они не собирались меня пропускать, и я ни черта не могла с этим поделать. Но вдруг я кое-что вспомнила, и уголки моих губ дрогнули. Я стояла и улыбалась им в ответ, отчего на их ухмылявшихся до этого физиономиях отразилось замешательство. Я вспомнила, что мама все еще стоит на вершине холма, наблюдая и ожидая моего сигнала. Я повернула голову и увидела, что она наготове.

— МА-А-АМ!

Она рванула вниз с холма. Ее черные волосы драматично развевались из стороны в сторону. Сильные руки были готовы разобраться с обидчиками. Мальчишки моментально разбежались, освободив дорогу.

Я кивнула маме, которая остановилась на полпути и наблюдала, как я вхожу в школьный двор с гордо поднятой головой, зная, что однажды я буду такой же сильной, как она.

Я кивнула маме, которая остановилась на полпути и наблюдала, как я вхожу в школьный двор с гордо поднятой головой, зная, что однажды я буду такой же сильной, как она.

Мама, я — феминистка?

А ты — феминистка?

Мам, что значит «феминистка»?

Начало девяностых, слово было для меня новым. Впервые его произнес — я бы даже сказала, выплюнул — один парень, с которым я о чем-то препиралась. Судя по всему, моей короткой стрижки и небритых подмышек оказалось достаточно, чтобы он сделал свои выводы. Еще бы я брилась, мне было двенадцать! Дайте мне хотя бы еще лет пять, прежде чем в пух и прах разносить мой внешний вид. Судя по тому, как он проорал:

«Заткнись, ты, феминистка!», —

это явно задумывалось как оскорбление. Разумеется, это были «наезд» и «ругательство».

Не помню, что мама мне тогда ответила. Она наверняка поделилась со мной крупицами мудрости, чтобы в следующий раз я могла блестяще отразить удар, но… увы, окончание этой истории вылетело из головы. Так что вчера вечером я взяла у мамы интервью, поговорив о феминизме, — с записью разговора, все как полагается, — пока мы сидели в ресторане и ждали свой заказ «на вынос». Видите, женщины не всегда готовят!

Сегодня, пятого июля две тысячи восемнадцатого года, в возрасте тридцати шести лет я задаю вопросы своей шестидесятисемилетней маме, на которые уже знаю ответы, но мне все равно интересно послушать, что она скажет. Растили ли меня как феминистку или я стала ею сама? Как феминизм встроился в видение маминого мира? Как я, став родителем, одна или с мамой, смогу привить моей дочери глубокое понимание феминизма? Когда уже разлетится на осколки «стеклянный потолок»? И как давно эта хрень вообще существует?