Денис Целых - Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Онопко многие считали «корявеньким». Но, когда он заиграл в «Спартаке», мне стали предъявлять, что я чуть ли не украл игрока из Украины! После развала СССР киевляне сгребали под свои знамена всех лучших футболистов страны. Впрочем, это было и в союзные времена. Но Онопко, будучи игроком «Шахтера», им не пригодился. И я забрал его в «Спартак» – потому что он был никому не нужен.

То же самое могу сказать и про Никошу с Цылей. Ну возьмите их, киевляне, если они вам нравятся! Так нет же – все разговоры начались уже после того, как они перешли в «Спартак» и заиграли у нас. Да, я их взял, потому что они мне понравились. Но перед Киевом никакой вины в связи с этим я не чувствую.

Из воспоминаний Виктора Онопко:

– Мое приглашение из «Шахтера» в «Спартак» примерно совпало по срокам с распадом СССР. В январе 1992 года в Донецк – прямо ко мне домой – из Москвы приехал селекционер «Спартака» Валентин Покровский. Интеллигентный, добрый и очень общительный человек. Сказал, что действует по поручению Романцева. Я ответил, что подумаю. И попросил, чтобы мне позвонил сам Олег Иванович.

Параллельно меня звал к себе «Пахтакор», где тогда работал главным тренером Александр Тарханов. Люди приезжали в Донецк, зазывали меня.

Пару дней я серьезно размышлял над предложением «Спартака» – и поначалу склонялся к тому, чтобы остаться в Донецке. У меня оттуда жена, рядом родной Луганск. Да и коллектив в «Шахтере» был замечательный. Плюс лично для меня там многое сделали – купили квартиру, машину, помогли устроиться в институт. Но в итоге окончательное решение приняла… моя жена. Она дочка известного в прошлом футболиста Виктора Звягинцева. Наталья сказала: «Надо ехать!» Вероятно, понимала, как мне нравится «Спартак». Поэтому, когда мне позвонил Олег Иванович и подтвердил, что хочет видеть меня в команде, я ответил, что готов к переходу. «Беру билеты и выезжаю», – сказал я. Мы с женой сели в поезд и отправились в Москву.

На Курском вокзале нас встретил водитель Николая Старостина Анатолий Ильин. Мы сели на клубный «Вольво» и поехали на базу в Тарасовку. Нас с женой поселили в одной комнате двухкомнатного номера – в другой жил кто-то еще из ребят. Первый месяц мы с Натальей спали валетом на узкой кровати. Она не роптала – благо выросла в футбольной семье и прекрасно представляла себе быт спортсменов. А через месяц нам дали и вторую комнату. По сути, у нас появилось полноценное жилье.

Ледяхов запомнился мне еще в 1990 году – по матчу «Спартака» с «Днепром». Мы в самом конце игры вышли вперед, но соперники почти сразу же счет сравняли. И сделал этот как раз Ледяхов. Но позвал я его не из-за гола – хотя он получился очень красивым, – а из-за его манеры игры, чисто спартаковской. Я понял, что Игорь у нас не затеряется.

И ведь он тоже не был звездой до перехода в «Спартак»! Я не смог взять ни Протасова, ни Добровольского, ни Кобелева, хотя очень хотел. Но зато к нам переходили игроки, которые становились звездами уже позже, в самом «Спартаке».

Иногда помогало то, что я находил для них более удобное место на поле. Именно так было с Ледяховым, которого я перевел ближе к атаке. Но некоторые меняли позицию вынужденно – потому что на их месте здорово играли другие футболисты. Попов, например, раскрылся на позиции крайнего защитника. Я видел, что он может давать нужный объем работы и приносить пользу при подключениях в атаку. И этот ход сработал. Разумеется, игроков на новые позиции ты ставишь не с листа – сначала пробуешь их в тренировочном процессе, в двусторонках.

Идеи иногда долго продумываются, а порой рождаются спонтанно. Например, я очень многого ждал от связки Карпин – Канчельскис в сборной России. У меня было два сильных фланговых полузащитника, и возникала дилемма: кого из них ставить. В итоге я решил попробовать схему без правого защитника – с двумя правыми хавами, сменяющими друг друга по ситуации. Жаль, что этот ход не сработал, как мог бы, – я видел эту связку очень перспективной. Может, я не объяснил ребятам все нюансы. А может, это была та самая ситуация, когда два сильных игрока друг друга «съедали». Как бы то ни было, в итоге от этой затеи отказался.

Но выбор, кого ставить, каждый раз был непростым. Это был тот самый случай, когда игроки были равны по классу – причем почти по всем параметрам. И я понимал, что, не ставя кого-то одного, приношу ему очень неприятные эмоции.

Из воспоминаний Валерия Карпина:

– С Андреем Канчельскисом, с которым мы конкурировали в сборной за место на правой бровке, у меня всегда были великолепные отношения. Друг на друга мы не обижались. Понимаю, что у Романцева был непростой выбор. Какие-то матчи мы играли вместе. Действовали по ситуации. Кто оказывался ниже – играл правого защитника. Потом менялись.

Из воспоминаний Виктора Онопко:

– Романцев очень любил Канчельскиса как футболиста, хотя тот никогда не играл в «Спартаке».

В «Спартаке» в 1992 году я решил поменять местами Пятницкого и Ледяхова. Сначала первый играл под нападающими, а второй – опорного полузащитника. Не сказать, что все получалось плохо – явных проблем не было. Но вместе с тем я не чувствовал и четкости, стройности в игре. Как только я поменял ребят, все сразу изменилось! Но им пришлось доказывать, что так будет лучше. Ледяхов говорил: я опорник. Пятницкий убеждал: «Я в Ташкенте под нападающими играл». А я доказал ребятам: по-другому будет лучше. И им, кстати, понравилось.

У Пятницкого в «Спартаке» поначалу не пошло. Он очень обидчивый пацан. И самокритичный. Сыграет, бывало, неважно – после матча рвет и мечет. «Я плохой, ничего не получается. Я недостоин играть в «Спартаке»! Его приходилось успокаивать: «Ты не плохой. Один раз ошибся – бывает. А ты посмотри, как другие. Все ошибаются».

Из воспоминаний Александра Тарханова:

– Даже Старостин поначалу говорил: зачем взяли Пятницкого? Эти слова случайно услышал сам Андрей. Подошел ко мне: «Все, я уезжаю, не хочу тут играть». Я ответил: «Давай отдохни, не надо на все слова обращать внимания». Прошло время, и Пятницкий заиграл. А Николай Петрович изменил свою точку зрения: «Правильно сделали, что Пятницкого взяли!»

Я сам в свое время прошел через это – был таким же, как Пятницкий. Но спустя годы научился не реагировать на выпады болельщиков и прессы. Статьи в газетах использовал в свою пользу. Иной раз брал газету, где про нас писали несправедливо, и зачитывал ребятам. Это избавляло от необходимости искать новые слова на установках. Говорил: «Смотрите, дадим мы ему сегодня праздновать? Или пусть у него из десен кровь идет?» В общем, жизнь меня так побила, что я оброс панцирем, как черепаха.