Денис Целых - Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Многое было на личных отношениях. К примеру, «Адидас» одевал нас бесплатно. Один из руководителей компании сказал нам: «Вы, «Спартак», мне нравитесь, и я вам буду помогать, даже если вы вылетите во вторую лигу». Я потом даже домой летал к нему, в город Херцогенаурах. Именно там находится штаб-квартира «Адидаса».

Чартерами мы начали летать в 1994 году. С ними помог спонсор – Рим Сулейманов, который владел компанией «Уренгойгазпром» и очень тепло относился к «Спартаку». Он арендовал самолет в Жуковском. И сам нам посоветовал пользоваться им. «Летайте, самолет проверенный, хороший, – сказал он. – К тому же в Жуковском нет заморочек с оформлением. Только заранее говорите, когда он вам нужен, и я буду подстраиваться под вас. Я, если что, найду себе замену».

За аренду он платил сам. А я приезжал и на месте оплачивал топливные сборы и стоянку самолета. Кроме этого, мы брали к себе в гостиницу экипаж, кормили его. В жизни всякое может случиться. Игру могут отменить или перенести. А так ребята под боком, и мы всегда могли оперативно улететь обратно.

Будучи президентом, приходилось где-то самому искать спонсоров, договариваться о выгодных для клуба переходах игроков. Но все же основное мое внимание было сосредоточено на тренерских функциях. Мне удалось в ту пору собрать команду, благодаря которой клуб смог нормально функционировать: Григория Есауленко, Ларису Нечаеву, затем и Юрия Заварзина. Они были, во-первых, фанатами «Спартака» и, во-вторых, нормальными людьми, которым я верил. Именно они помогали удержать «Спартак» на плаву в первые годы после развала Союза, а затем поддерживать его нормальное существование.

Если Григория Есауленко в «Спартак» пригласил я, то Ларису Нечаеву – Николай Петрович. Она была связана с издательским бизнесом, выпускала брошюры, календари, журналы. Пришла как-то к Старостину и сказала: «Вот моя продукция». Вроде бы даже что-то специально для «Спартака» сделала. Тому понравилось, и он стал ее привлекать к отдельным проектам. А в итоге в 1994 году она полностью перешла на работу в «Спартак».

Это была женщина с мужским характером. Она занималась самым разнообразным бизнесом – от типографии до нефти и газа. И в этом она знала толк.

Я знал ее еще по Алуште, где мы были на сборах с «Пресней». Она там работала администратором в гостинице. Потом переехала в Москву. Возможно, к Николаю Петровичу с предложением она пришла именно потому, что знала меня.

Убийство Ларисы, которое случилось летом 1997 года, конечно, ударило по «Спартаку» – какое-то время мы были в шоке.

Убийц так и не нашли. Да и не факт, что они сами долго оставались в живых. Это 1990-е годы, тогда такие дела были в порядке вещей, как бы цинично это ни прозвучало. Рассказывали, что стрелявшие скрывались то ли на Кавказе, то ли в Средней Азии. И вроде бы там их в конечном счете достали.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– С Нечаевой, конечно, случилась темная история. Никто так и не докопался до правды, кто ее убил. Когда я общался со следователем, он рассказывал мне, что они отрабатывают 12 версий убийства. По каждому из 12 пунктов ее могли убить. Она имела отношение к продаже водки, коньяка, сигарет. Была связана с топливным бизнесом. По акцизным делам общалась с Национальным фондом спорта. В общем, влезла во все самые криминальные свары.

Причем она предчувствовала нехорошее. За несколько дней до убийства она договорилась о личной охране. Но охранять ее должны были начать чуть позже.

Убийцы приехали к ней на дачу. Отследили, когда она поехала в магазин с подругой. Там их перехватили, закинули в машину и привезли обратно на дачу. Это рассказывал брат Ларисы, который тогда выжил. Убийцы сначала предложили сделку:

– Давай 100 тысяч долларов и скройся на 5 лет, чтобы никто не знал, где ты находишься.

Но потом почему-то начали палить. Обе они сидели в креслах. Когда мы уже после убийства забежали туда, то увидели, что подруга Ларисы Зоя так и осталась сидеть в нем. А Лариса упала на пол. Видимо, она вскочила, и убийцы начали стрелять…

Через какое-то время после убийства к нам с Романцевым приехал один чудик. Сказал:

– Олег Иванович, я знаю, где убийцы. Один в Израиле скрылся, а второй на Кавказе. Дайте мне машину, пять тысяч долларов, мобильный телефон, и второго я привезу.

Мы, конечно, отправили его восвояси. Сразу было понятно, что это аферист. На какой Кавказ он поедет, когда там война? У него сразу машину вместе с деньгами отберут…

Из воспоминаний Юрия Заварзина, гендиректора «Спартака» в 1997–2001 годах:

– Я с Ларисой Нечаевой знаком не был – даже не разговаривал. Но я был в друзьях-товарищах с Григорием Есауленко, который начал работать в «Спартаке» еще в начале 1990-х. В те годы я познакомился с Романцевым, выезжал с командой на некоторые матчи Лиги чемпионов и чемпионата России. Потом, когда произошла трагедия с Нечаевой, мне предложили занять пост генерального директора клуба.

Когда я пришел в «Спартак», в собственности у клуба был только автобус – и больше ничего. База в Тарасовке принадлежала профсоюзам. И потом при содействии руководителя московских профсоюзов Александра Петлина она была передана «Спартаку».

Все, что было связано с добычей денег, ложилось на мои плечи. Бюджетных средств в «Спартаке» не было ни копейки. Хвала Риму Султановичу Сулейманову, главе «Уренгойгазпрома». Он платил нам порядка миллиона долларов в год. При этом живых денег мы от него не получали. Он выделял клубу газовый конденсат – побочное сырье. Мы продавали его и эти деньги использовали на содержание команды.

Что-то получали за счет рекламной деятельности, что-то – за счет продажи билетов в «Лужниках». Основные сборы были с матчей Лиги чемпионов. Отдельная строка дохода – призовые от ЛЧ. Порой, когда срочно были нужны деньги, брали кредиты в банке – а отдавали как раз с этих самых призовых. Но так многие клубы в то время жили, не только мы.

Лига чемпионов, продажи игроков, «Уренгойгазпром», «Аэрофлот», Adidas… Собирали по мелочи. Финансово уже было тяжело. В конце 1990-х к финансированию «Спартака» был привлечен «Лукойл» – но поначалу только как титульный спонсор. Нам с этого шло около трех миллионов долларов в год.

Мы тогда решили сделать ставку на то, что новые финансовые вливания помогут клубу построить свой стадион. К этому проекту планировалось привлечь дополнительные инвестиции.

Самый большой бюджет у клуба был 14 миллионов долларов – в тот год, когда «Спартак» удачно выступил в Лиге чемпионов. Мы каждый год искали деньги. А построить стадион без серьезных финансовых влияний и вовсе не представлялось возможным.