Денис Целых - Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Из воспоминаний Валерия Карпина:

– На прилюдные похвалы Романцев был скуп. Но порой какие-то эмоциональные фразы проскакивали. Когда обыграли французов, мне запомнилось яркое выражение: «Порвали козлов!»

Матч с Украиной – большая боль для меня. Про то, что у Филимонова были в тот момент проблемы в личной жизни, я не знал. Но даже бы если знал, как я мог не поставить его на эту игру? Он отстоял весь цикл, причем здорово! Представляете: я оставляю Филимонова в запасе – и точно такой гол пропускает его резервист? Скажем, Нигматуллин? Представляете, что бы тогда со мной сделали?

Никто из команды ни разу не попрекнул Сашу после той игры – ни единым словом. Но надлом в нем я почувствовал. Нет, внешне он старался не показывать своих чувств. Но есть удары, которые не могут перенести даже самые сильные люди. Не случайно он в итоге решил сменить обстановку и уехать в Киев. Я понял то его решение. Представляете, как тяжело играть, когда болельщики при каждом удобном случае припоминают ту ошибку?

Сам я смутно помню, что со мной творилось после гола Шевченко в наши ворота. Вроде бы пошел в сторону подтрибунных помещений еще до окончания матча. Это был один из тех немногих случаев, когда я потерял контроль над собой. Я был в буквальном смысле невменяемым. Внутри в один миг все опустилось. Все вокруг как в тумане. Хорошо, что под трибунами меня встретили люди – Колосков, Пал Палыч Бородин. Прикоснулись ко мне, сказали пару каких-то слов и тем самым слегка привели в чувство. Хорошо, что в итоге я зашел в свою раздевалку – мог и на улицу пойти. Так что я не такой железный, как кажется со стороны. Мол, сидит на лавке человек без эмоций, и его абсолютно ничто не трогает.

Из воспоминаний Виктора Онопко:

– Я в концовке матча с Украиной был спокоен. Внутри было ощущение, что они нам не забьют. И тут этот штрафной. Я думал, что Филимонов либо переведет мяч на угловой, либо выбьет его в поле. А он закинул мяч в свои ворота. В раздевалке все были убиты. Никто не верил в случившееся. Филимонов тогда только и сказал: «Извините, ребята».

Из воспоминаний Дмитрия Аленичева:

– Хорошо, что ситуацию немного разрядил Пал Палыч Бородин. Он рассказал пару анекдотов и хоть немного поднял нам настроение. Потому что такой гнетущей атмосферы мне давно не приходилось видеть. Состояние было подавленным. Хотелось все бросить, вообще закончить с футболом. Если бы в тот момент в раздевалку зашел кто-то из людей, не знакомых с ситуацией, он бы наверняка посчитал, что попал на похороны.

Из интервью Александра Филимонова «Чемпионату»:

– Люди стали говорить, что после того гола я сломался. Но это не так. Напомню, что после Украины я еще трижды стал чемпионом России. Сначала я пытался изменить общественное мнение, рассказав, что произошло и как произошло. Потом понял – это бесполезно. С возрастом реакция стала менее чувствительная. Иной раз люди подходят и говорят: «Мы не хотим вам напоминать про Украину. Но вы не берите в голову». Так я и так не беру! Вроде пытаются поддержать, но зачем это делать таким образом?

Дальше был следующий отборочный цикл, который мы прошли удачно. Очень помог Володя Бесчастных. Мы перед этим хотели вернуть его в «Спартак», но договориться с руководством испанского «Расинга» не удалось. Возник конфликт, Володю в «Расинге» выбросили из состава. Но я упорно вызывал его на сборы и ставил в основу. А он отплачивал за это доверие голами. Важнейшие мячи забил на выезде швейцарцам и югославам.

Великолепно провел отборочный цикл перед ЧМ-2002 и Мостовой. Я поставил его опорным полузащитником на несвойственную для него позицию, и Саша не подвел. При этом помню некоторые матчи, когда Мостовой находился далеко не в самых оптимальных кондициях: он даже центр поля почти не переходил, но при этом умудрялся вести всю игру. Мостового нам очень не хватало в матчах финального турнира.

Про японский чемпионат мира я совсем не хочу вспоминать. От него у меня осталось крайне неприятное послевкусие. Это один из самых негативных моментов в моей тренерской биографии. Возможно, мы где-то прогневили футбольного бога. Но логически объяснить ту неудачу я до сих пор не могу. Осадок от того турнира остался очень горький, и еще в Японии я решил, что ухожу из сборной.

Из воспоминаний Владимира Бесчастных:

– На чемпионате мира 2002 года все могло сложиться лучше для нас. Мы обыграли Тунис. Да, затем было поражение от Японии, но вы сами видели, как нас там судили. А затем матч с Бельгией – чудак жахнул и попал в девятку! Но мы сравняли счет и – более того – могли забить второй мяч. У нас было два прекрасных момента. Но, увы, пропустили с углового – человек вышел на замену и сразу же забил гол. Такое бывает. Звезды сошлись не в нашу пользу. При этом Бельгия и тогда была сильной сборной – половина ее состава играла в топ-чемпионатах.

Из воспоминаний Дмитрия Аленичева:

– В 2002 году у нас была едва ли не самая сильная сборная за всю историю. Больше половины футболистов играло в сильных европейских чемпионатах. При этом ребята были там далеко не на самых последних ролях. На чемпионате мира в Японии мы обязаны были добиться большего. Возможно, ребята, как и все вокруг, посчитали, что из такой группы мы выйдем по-любому. И это сыграло негативную роль.

Признаю, что ошибся, не взяв на тот чемпионат мира Сергея Овчинникова. Он тогда здорово играл в чемпионате России, был реально лучшим вратарем. Но ко мне недели за три до отъезда на турнир пришла группа футболистов во главе с капитаном Онопко. «Олег Иванович, мы бы не хотели, чтобы вы его брали. Он непростой, и коллектив может его не принять. Если вы его не возьмете, так будет лучше для общей атмосферы». Привели также аргумент про Нигматуллина. Мол, он отстоял весь цикл и должен быть основным вратарем в финальной стадии. А с присутствием в команде Сергея, по словам ребят, он мог занервничать, замандражировать.

Я поддался на эти уговоры, о чем сейчас жалею. Тогда я сам позвонил Овчинникову и сказал, что не беру его. Разговор получился коротким. Он ответил: «Все понимаю, Олег Иванович. Обиды не держу». Сейчас уверен: если бы на воротах был Овчинников, мы бы прошли групповой этап. Он тогда был действительно в большом порядке. А я испугался командных брожений, наученный горьким опытом чемпионата Европы. Подумал: команда дает обещание, говорит, что она – одно целое.

С Гусевым, которого я тоже тогда не взял на чемпионат вопреки мнению прессы и болельщиков, ситуация была иная. Его игровой стиль не подходил для сборной России. Пронесся по флангу – навесил – вся игра Гусева была такой. И меня она не устраивала. Кто бы замыкал эти навесы в нашей сборной? Если бы у нас в сборной выступал условный Старухин, тогда Гусеву бы цены не было. Но у нас не было высокорослых и мощных нападающих. Мне нужно было, чтобы фланговый игрок смещался, обыгрывал. Из трех раз один обыграешь опекуна – уже моментище страшный!