Денис Целых - Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Я любил, чтобы после хороших матчей рядом были мои друзья. А друзей у меня всегда было много. Когда проигрывали, запирался в номере один и копался в себе. Иногда домой было неохота ехать. Виноватым всегда считал себя. Игроки плохо двигались? Значит, я им не то внушил. Что-то не так сложилось в тактическом плане? Тем более вина на мне. Я недорассказал, не так объяснил. На ребятах я не срывался, не ругался. Все было в пределах разумного.

У тренеров-соперников я не учился. Проигрывали – считал, виноваты сами: в чем-то недоработали или недооценили противника. Причины поражения я всегда искал внутри команды. Другое дело, что меня всегда восхищало то, как игроки физически готовы у Лобановского. И я пытался хотя бы приблизить наших футболистов к такому уровню готовности.

Супруга у меня футбол почти не смотрела. Но, как закончился тот или иной матч, знала – она общалась с женами других тренеров – Тарханова, Ярцева. И понимала, как себя вести, если что-то сложилось неудачно. Тактика простая: главное – не попадаться на глаза. Приготовит блинчики с мясом (мое любимое блюдо) – и куда-нибудь в сторонку.

Настроение оставалось неважным вплоть до следующей игры, и поднять его могла только победа. Но люди, которые выбрали профессию тренера, изначально должны быть готовы к стрессам. Перед каждым матчем будут переживания, нервы. А если тебе все равно, как играет твоя команда, – надо менять профессию.

Из воспоминаний Егора Титова:

– После игры Романцев заходил в раздевалку редко. И великих эпитетов в свой адрес мы не слышали. Он, наверное, понимал, что мы можем играть лучше. И сильные слова он берег для более важных, красивых побед.

Вспоминаю одну историю. 1999 год. Мы провели тяжелый матч в Лиге чемпионов против «Партизана» на выезде. Выиграли 3:1 и прямо из Сербии полетели на календарный матч чемпионата России в Ростов, где нам предстояло играть через 3 дня. А всего это была третья игра за семь дней. Казалось, физически команда должна была подсесть. Но этого не произошло. Мы и там победили 3:0. И вот тогда Романцев зашел в раздевалку после матча и сказал: «Ребята, я вами горжусь». Этого для нас было достаточно. Мы понимали: это высшая похвала, которая могла нам достаться в тот момент.

И обратная ситуация. 2000 год, мы выиграли чемпионство. Но золотой матч с «Ростсельмашем» получился натужным. Мы забили всего один гол и едва не пропустили в конце игры – Макс Калиниченко выбил мяч из пустых ворот. Когда раздался финальный свисток, я увидел, как Романцев быстрым шагом пошел в сторону подтрибунного помещения.

Я сказал его помощнику Грозному: «Позовите Олега Ивановича, команда стала чемпионом!» Он сказал, что попробует. Но, видимо, так и не смог уговорить. Поэтому на фотографии, где мы празднуем в центре «Лужников» всей командой, вы его не найдете. В наши дни чемпионство «Спартака» вызывает колоссальную радость у всех, кто был к нему причастен. Но тогда для Романцева был важен не только результат, но и качество футбола. А в том матче мы сыграли хуже, чем могли. И Олег Иванович был очень недоволен нами.

Из интервью Александра Филимонова «Чемпионату»:

– Перед сезоном-1999 Романцев на первой же тренировке после отпуска сказал: «Ребята, никто в СССР и России больше трех раз подряд чемпионат не выигрывал. Давайте постараемся». Эта мысль стала не просто задачей на сезон – она у меня в голове была постоянно. Не давила, а помогала и мотивировала.

Долгие годы «Спартак» был для меня командой, в которую хотелось идти – каждый день. День не пообщаешься с ребятами – уже начинаешь скучать. И пацанам, я видел, нравилось тренироваться. Это был своеобразный энергетический обмен. У нас и в тренерско-административном штабе были прекрасные люди. Врач Юрий Васильков – душа-человек. Оператор Александр Святкин, администратор Александр Хаджи, начальник команды Валерий Жиляев – тоже отличные мужики. Последний ради ребят чего только не делал! В Малаховский институт ездил договариваться, чтобы зачеты и экзамены они сдавали вне очереди. Письма постоянно писал. Я запомнил его любимую фразу: «в порядке исключения».

– Почему ты ее пишешь? – спрашивал я Жиляева. – Нам же это положено. Какое исключение? Ребята не могут сдавать зачеты, когда идут тренировки и матчи.

– Это всегда хорошо проходит, – отвечал он. И сами ребята чувствовали, что Жиляев относится к ним как родной отец.

По горячим следам я никогда не устраивал разборов полетов. Зачем? Футболисты после игры мало что воспринимают – сидят угрюмые, повесив головы, если проиграли. Им побыстрей бы помыться да воды напиться. Смысл расходовать свою энергию и закапывать ребят еще глубже в яму? Я оставлял все выводы и все слова для теоретического занятия.

Другое дело, что мое недовольство можно было понять по одному взгляду. Посмотреть так, чтобы все сразу все поняли, я умел.

Из воспоминаний Егора Титова:

– Настроение Романцева мы научились понимать не то что по его виду – по одному свистку на тренировке! От того, каким был этот свисток, было ясно, в духе сегодня Олег Иванович или нет.

Из воспоминаний Валерия Карпина:

– Есть тренеры, которые бушуют в раздевалке, кидают бутылки, орут. Но как раз таких надо бояться меньше. Романцев так не психовал, но мы понимали – решение по тебе он мог принять в считаные секунды. Контрактов, таких как сегодня, раньше не было. Отчислить футболиста из команды было проще простого. Мы понимали, что такое может случиться с кем угодно.

Из воспоминаний Андрея Тихонова:

– Истерик Романцев себе не позволял, но дистанцию он держал. Мы постоянно находились под прессом. И это хорошо. В тот момент это было нужно. Без такого подхода ничего не выиграешь. Тренер не обязан ежедневно по душам общаться с футболистами. Я сам убедился, что излишняя доброта только вредит. Когда работал в «Енисее», пробовал быть ближе к ребятам, чаще с ними общаться. А потом увидел, что они стали слишком вальяжно себя чувствовать, настроение стало слишком благодушным. Люди не всегда правильно понимают такие вещи: думают, что тренер хочет панибратских отношений. А мне это не нужно. И сейчас я тоже мало разговариваю с футболистами.

Конечно, в команде у меня были любимчики. Это естественно: всегда кто-то нравится больше, кто-то меньше. С кем-то общаться приятно, а с кем-то разговариваешь через «не могу». Главное – чтобы о моем мнении никто не узнал. Хотя футболисты все равно судачили между собой: «Этого он не трогает, того тоже, а мне все время достается». Но, конечно, главным критерием этой «любви» была игра. Сыграл кто-то здорово – я к нему всей душой. Сыграл плохо – в сторонку.