Денис Целых - Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Разумеется, все люди разные. Хлестов, например, был молчуном и сейчас остается таким же. Но эта манера поведения многим нравится. А Цымбаларь всегда ходил с улыбкой до ушей и вечно что-нибудь придумывал. За это его и любили. Все ребята дополняли друг друга. Большим хохмачом был Ледяхов. Если они вдвоем с Цылей «зарубались» – хоть тренировку заканчивай!

Когда я приглашал новичков в «Спартак», старался обращать внимание на их человеческие качества. Смотрел на тренировках, как ребята вливаются в коллектив, как общаются со «старичками». И далеко не все вливались успешно.

В 1992 году в «Спартак» из ростовского интерната пришли два талантливейших парня – Петров и Каратаев. Но откуда у них взялись такие понты, я не знаю. Особенно у второго. Мы решили устроить их в Малаховский институт физкультуры. Нужно было сдать зачет – пробежать стометровку. И тут Каратаев говорит: «Чего это я должен бежать?» Тут я сразу все понял: это игрок не мой.

Любопытно, что через год Каратаев попал в «Баварию». Мне рассказали, что сначала Беккенбауэр был от него без ума. После первых двух тренировок он сказал, что из него получится европейская звезда. В итоге Каратаева через месяц выгнали из «Баварии», и он пропал.

Петров тоже в «Спартаке» надолго не задержался. Он забил один отличный мяч в ворота «Асмарала», благодаря которому мы сыграли вничью. Но этот гол оказался его единственным в команде. К сожалению, у Петрова обнаружились серьезные проблемы с режимом. Причем практически сразу.

В общем, я по мелочам понимал, кто из футболистов «наш», а кто не «наш». Когда в «Спартаке» в 1997 году появился первый бразилец, Робсон, я сразу увидел: это родной нам по духу человек. Приняли его замечательно. И он сам быстро стал своим.

Из воспоминаний Егора Титова:

– Главным любимчиком Романцева, мне кажется, был Илюха Цымбаларь. Он всегда вдохновлял Олега Ивановича. Илюха играл в футбол с улыбкой. Возможно, были и другие футболисты, которые для него стояли особняком, но Романцев этого не показывал. Некоторые считали его любимцем Андрюху Тихонова, но жизнь показала, что это не так. Тепло Олег Иванович относился к Аленю, но тот уехал из «Спартака» достаточно рано.

Ко мне Олег Иванович относился по-отцовски. Давая установку на игру, он обычно объяснял каждому футболисту, что нужно делать на поле. Но когда очередь доходила до меня, он или без лишних слов переходил к нападающим, или говорил: «Ну, тебе-то что рассказывать? Ты и сам все знаешь». От этого мне было немного неуютно. Почему другим Олег Иванович что-то объясняет, а мне нет? Я стеснялся – хотел, чтобы Романцев мне тоже что-то сказал и я был наравне со всеми. Мне не нравилось, что меня ставят выше других. Всегда говорил, что я – игрок командный. Без партнеров я никто. Именно такой футбол, который демонстрировал «Спартак», позволял в полной мере раскрыться и мне.

Из воспоминаний Дмитрия Аленичева:

– Я запомнил слова, которые Олег Иванович произнес как раз после того, как несколько ведущих игроков покинуло «Спартак». «Дима, пора становиться лидером, – сказал он. – Не скажу, что до этого ты играл плохо, но ты был в тени других ребят. Теперь пришло время выходить на первые роли».

В какой-то степени я чувствовал себя любимчиком Романцева. Капитаном меня назначил именно он, выборов не было. Просто объявил об этом ребятам на собрании. Возможно, я импонировал ему по человеческим качествам. Плюс, наверное, его устраивала моя игра. Так что его любовь я чувствовал. Но не я один был таким – я видел, как тепло он относился и к ребятам из прежней плеяды игроков – Карпину, Цымбаларю, Вите Онопко.

В 1997 году я запретил игрокам смотреть телевизоры в своих номерах. Раньше мы всегда собирались в холле. Там есть телевизор, шахматы, домино. Шум, гам, кто-то байки травит, прошедший матч обсуждают. Вся команда вечером приходила. А тут смотрю – холл пустой. Один день, второй, третий, неделю. И как раз в это время «Спартак» повалился в чемпионате. Игры не было, пошли поражения. Я терпел около месяца. А потом сказал: «Все телевизоры – в подсобку!» И сразу все опять стали собираться в холле. Меня не волновало, обидятся на меня футболисты или нет, – я действовал в интересах дела.

Сейчас подобное уже не провернуть – у всех телевизоры в телефонах, планшетах. А тогда – легко!

Если меня что-то не устраивало в действиях игрока, я мог сказать ему это в лицо. Но иногда, если чувствовал, что команда заболела звездняком, использовал газеты, чтобы встряхнуть ее. Например, чемпионат-1998 мы начали очень неудачно: после 4-го тура шли на 12-м месте. Я дал интервью, в котором сказал: «Видимо, игроки получили слишком возвышенную прессу после побед над «Аяксом» и снизили к себе требования». Я сделал это сознательно. Одно дело – когда я что-то говорю только им, и совершенно другое – когда это могут прочитать все люди, в том числе их родственники. Пусть все это читают, и всем будет понятно, что дело нешуточное. В раздевалке, на установке, на разборе можно говорить хоть каждый день. Но это приедается, и футболисты уже не воспринимают твои слова так остро. Зато тут меня сразу услышали все – и мы после этого туров 15 подряд не знали поражений.

Проиграли мы тогда новичку чемпионата «Уралану». Хотя не должны были, игра была наша. Плюс Титов в самом конце встречи не забил пенальти. За этот матч два человека в составе «Уралана» получили звания героев Калмыкии – вратарь, отразивший пенальти, и автор победного гола в наши ворота. Меня это удивило. В Калмыкии столько людей, которые наверняка заслужили подобной награды своим многолетним трудом, а тут ее дают футболистам за два удачных действия на поле!

С Кирсаном Илюмжиновым мы остаемся в хороших отношениях. Я даже сажал первое дерево в парке, когда они строили «Сити-Чесс». Но его жест с героями я не понял.

Когда смотришь на нового футболиста, по первому движению можно понять, на что он способен, если ты, конечно, сам давно варишься в футболе. У новичка поначалу может даже что-то не получиться – например, обработать мяч. Но все равно тебе видно, как футболист поставил ногу, чего он хотел, как поднял голову, куда посмотрел. Меня в этом плане обмануть невозможно. Глядя на людей, которые приезжали в «Спартак» на просмотр, я сразу понимал, что к чему.

Другое дело, что с ходу не так просто разобраться в характере футболиста. Я, например, не отрицаю фразы, сказанной мной про македонца Мазнова, что он будет вторым Титовым. Он действительно мог бы им быть – у него и мозги были футбольные, и с техникой все в порядке. Талантливый парень. Но он не о том думал. У него на уме были девочки. Парень симпатичный, высокий. Но если Титов на первое место поставил футбол и поэтому стал великим, то у Мазнова приоритеты были другими. Я пытался разговаривать с ним, но потом понял – бесполезно. А отдельно работать с ним возможности не было. У меня 30 человек других – буду я на одного него тратить все свои силы!