Николай Шараев - Пригорьевская операция

— Если дадим вам взвод, справитесь? — спросил комбриг.

— Справлюсь.

— А роту?

— Тоже справлюсь.

— А батальон?

— Батальон? — Майоров немного подумал. — Справлюсь и с батальоном.

— Ты, я вижу, парень смелый, — с некоторой иронией сказал Кезиков.

— А на войне нельзя быть несмелым, — спокойно ответил Майоров.

— Ну хорошо, иди, мы подумаем.

Мне показалось, что за скупой односложностью ответов Майорова, за его прямотой, которую легко можно было принять за нескромность, скрывается много пережитого. Отправился в 3-й батальон, чтобы узнать о нем поподробнее. Ребята, бывавшие с Николаем Майоровым в боях, рассказывали легенды о его смелости и смекалке, утверждали, что младший лейтенант заколдован от немецких пуль. Необычным было и само появление его в отряде…

Расположить Майорова к откровенности мне помог случайно заданный вопрос:

— Что вы слышали в Дорогобуже о Деменкове и Симоновой.

— О Дусе Симоновой? — встрепенулся он. — А вы ее знаете?

— Очень хорошо! До войны работали вместе. А в мае встретились в партизанском крае…

— Я и не думал, что вы там были, — с удивлением сказал он. — Дуся замечательная девушка!

Завязался душевный разговор. Тут я и узнал, что родился Николай Майоров в селе Александровка, Херсонской области. В раннем детстве потерял отца и мать. Воспитывался в детском доме в Одессе. В 1934 году вступил в комсомол. С пятнадцати лет начал трудиться. Работал слесарем, а потом токарем в одесском трамвайном депо. Без отрыва от производства окончил одесский машиностроительный техникум. В 1939 году был призван в армию, служил в полку связи, где его и застала война.

Боевое крещение Майоров получил под Оршей. С боями прошел почти всю Смоленщину. Особенно помнил тяжелые бои под Рудней и у Соловьевой переправы на Днепре.

В районе Вязьмы часть, в которой служил младший лейтенант, попала в окружение. После нескольких безуспешных попыток вырваться из вражеского кольца, пересечь линию фронта, он решил идти в знакомый по прежним боям район, искать связи с местными патриотами. Где-то недалеко от переправы через Днепр случайно встретил девушку, назвавшую себя Дусей. Она посоветовала остановиться в деревне Купелище.

Здесь оказалось много таких, как Майоров. С ними установили связь начальник дорогобужской милиции Деменков и секретарь райкома комсомола Симонова, занимавшиеся сколачиванием партизанских отрядов. Вскоре в деревне возник партизанский отряд «Ураган» во главе с Калугиным и Деменковым. Николай Майоров являлся одним из его организаторов. Он был бесконечно благодарен сероглазой Дусе, которая помогла ему найти свое место в борьбе. Командование отряда все чаще отмечало Николая как смелого и находчивого партизана, четко выполнявшего все задания. Когда по указанию подпольного райкома партии отряды «Ураган», «Дедушка» и другие объединились в 1-ю партизанскую дивизию, Майорову предложили занять пост помощника начальника связи. Но он упросил оставить его на прежнем месте — командиром взвода. Хотел своими руками бить ненавистных захватчиков.

В конце мая 1942 года немецкое командование решило любой ценой ликвидировать Дорогобужский партизанский край. Против группы войск генерала Белова и партизан было брошено до четырех пехотных и одна танковая дивизии. Ведя кровопролитные бои, партизаны постепенно оставляли населенные пункты и отходили в леса.

Находясь в самом центре боя, в районе деревни Бражино, Майоров со своим взводом попал под сильную бомбежку, был контужен… Пришел в себя ночью. Вокруг никого. Добрался до глубокого заросшего оврага и решил ждать рассвета. Утром обнаружил в овраге трех своих бойцов. От них узнал: гитлеровцы не только заняли все окружающие деревни, но и плотным кольцом охватили лес, куда отошли партизаны.

Снова встал вопрос, как выбраться с занятой врагом территории. Не сумев пробиться в окруженный немцами лес, Майоров и его товарищи решили двигаться на восток, к линии фронта. Но и тут их постигла неудача: наткнулись на противника у реки Угры. От попытки перейти фронт пришлось отказаться.

Из газет, которые довольно регулярно доставлялись в партизанский край, Николай знал, что в Брянских лесах все шире разгорается пламя партизанской войны. Вместе с другом Петром Кравченко решил пробираться на Брянщину. Имевшаяся у них немецкая топографическая карта обрывалась районом Рославля. Сюда и решили держать путь, чтобы потом перебраться в Брянские леса.

Немало пережили тревожных дней и ночей, пока добрались от Угры до южной границы Смоленской области, до последней точки, имевшейся на карте. Друзья упорно шли к намеченной цели и наконец встретили партизанский отряд.

Правда, встреча эта поначалу была не из приятных. Партизаны застали Майорова и Кравченко за обедом в одном из домов деревни Тросна, быстро обезоружили и арестовали обоих. Автомат, пистолет, карта и компас немецкого производства, найденные у задержанных, тоже свидетельствовали отнюдь не в их пользу.

Майорова и Кравченко привели в лес, в штаб отряда Озернова. Задержанные горячо доказывали, что пришли из Дорогобужского партизанского края. Но отряд Озернова не имел связи с Большой землей, там ничего не знали о дорогобужских партизанах. Многие вообще не поверили Майорову и Кравченко: «Что с ними возиться? Типичные шпионы. Пришли из Рославля, а не из Дорогобужа. Расстрелять, и делу конец!»

Но Озернов и Свиридкин не торопились с выводами: решили оставить обоих в отряде, хорошенько проверить. Вначале их использовали на работах по кухне. Оружия не вернули. Строго следили за каждым шагом. Майорову было страшно обидно, но терпел: понимал, осторожность — закон партизанской жизни.

Зато как ликовал, когда его и Кравченко взяли на боевую операцию и вручили им трофейные винтовки с одной обоймой патронов. Храбрость новичков в первом бою сняла с них всякие подозрения. Вскоре Майоров получил пулемет, а после стычки с оккупантами в селе Корсики был признан одним из лучших пулеметчиков.

Так по пути в Брянские леса Николай Майоров нашел партизанскую семью на Смоленщине и стал в этой семье своим, уважаемым человеком.

…Командование бригады единодушно утвердило младшего лейтенанта Майорова командиром 1-го батальона. Комиссаром батальона одновременно был назначен капитан Балькин. Развернувшиеся вскоре крупные бои с гитлеровцами подтвердили правильность нашего выбора.

Добрая молва о победе лазовцев на станции Пригорье ширилась с каждым днем. Люди, томившиеся под фашистской пятой, с восторгом встречали каждое новое сообщение об успехах партизан. И не удивительно, что успехи эти нередко преувеличивались нашими доброжелателями: ведь каждый удар по врагу приближал час их радостного освобождения. Число убитых гитлеровцев в рассказах «очевидцев» вырастало до семисот и даже до тысячи! В Рославле ходили слухи, что партизаны вот-вот нападут на город…