Петр Патрушев - Приговорен к расстрелу

Раннее семейное фото. На переднем плане бабушка Василиса, дед Василий, мать Марина с братом Володей справа, во втором ряду — две сестры матери и брат Михаил

Мать и отец

Мне 3 года

Я ушел из дома в 14 лет и поступил в техникум в Томске

Привычный пейзаж на улице Красноармейской

И сегодня здесь мало что изменилось

Моя мама, Марина Васильевна, за работой

Я в возрасте 5 лет

Мой отец Патрушев Егор Григорьевич

Список погибших, в котором числилось имя отца

Во время учебы в Томске

«Свидетельство о болезни». Страница 1

Карта Черного моря. (Взята из старого атласа СССР, авторские права не известны)

«Свидетельство о болезни». Страница 2

Карта Черного моря. (Взята из старого атласа СССР, авторские права не известны)

Перед заплывом из Батуми я купил себе компас и ласты. Снимок сделан одним из членов команды пловцов в Батуми, ничего не подозревавшем о моих планах

«Четыре мушкетера» в лагере для перемещенных лиц в Стамбуле: Драгне, я, Владимир и Тодор

В лагере для перемещенных лиц в Левенте (пригород Стамбула), где я старался восстановить спортивную форму, потерянную в турецком заключении

Дни иммиграции в Стамбуле. Энн (коллега Иды), Владимир, Ида и я

Фамилия автора в розыскных списках КГБ, напечатанных в «Посеве»

Лодка доставляла желающих нырять за крестом в залив Золотой Рог

Махариши Махеш Йоги, научивший меня медитации в 1966 г

С дочерью Риммой в Мельбурне, Австралия, 1967 г.

На любительских соревнованиях по лыжному слалому в Австрии

На «Свободе» автор вел спортивные программы во время двух Олимпиад — летней в Мюнхене и зимней, в Саппоро

Удостоверение корреспондента «Свободы»

На Кипре после окончания мюнхенской олимпиады

На ферме в Новой Зеландии. Шутя, я называю эту ферму своей «Ясной поляной»

В 80-е годы местом обитания автора стал Сан-Франциско

С продюсером радио Эй-би-си в Австралии Джули Коуплэнд

В 1983 г. исполнилась моя давнишняя мечта — посещение Каннов

Этот вызов усилил мое беспокойство. Я проклинал себя за неосмотрительность, включая анекдоты. Какой растяпа! Не растопило ли теплое солнце Черного моря мои сибирские мозги? В наилучшем случае беседа в КГБ была тем, через что должен пройти каждый вновь прибывший. В наихудшем — это первый из серии допросов, во время которых КГБ собирается раскопать мою историю.

Я вспомнил, что читал о спецпсихушках. Если меня арестуют, такой судьбы не избежать. Оставался только один шанс вырваться. Последний.

Я продолжал создавать видимость нормальной жизни. Ежедневно плавал, занимался в спортзале и больше не пытался дружить с турецким консулом. Изучал в библиотеке карты. Стал сверхосторожным. К книжным полкам с картами приближался, только проверив, что никто меня не видит, а изучая карты, накрывал их другими книгами. Жадно вслушивался в истории о побегах или о попытках бежать, которые эпизодически всплывали в разговорах с товарищами по работе или с пловцами нашей команды. В них было мало утешительного.