Михаил Воскресенский - Герман ведёт бригаду [Воспоминания партизана]

Целый день мы провели среди своих. Партизаны слушали рассказы красноармейцев и командиров о наступлении советских войск. Слушали и радовались: есть и наша лепта в этом победном рывке. А армейские разведчики донимали Германа расспросами об обстановке, и он терпеливо на карте показывал расположение фашистских гарнизонов и укреплений.

Ночью бригада ускоренным маршем двинулась на запад. Скоро мы оставили позади себя наступающие войска.

— До скорой встречи! — прощались мы с командирами, с которыми успели подружиться за этот радостный, чудесный день.

Но новой встрече не суждено было состояться. Опомнившись от первого удара, гитлеровцы оказали упорное сопротивление нашему наступлению. По приказу Ставки 3-я и 4-я ударные армии были переданы Калининскому фронту. Уход 3-й ударной армии ослабил левое крыло Северо-Западного фронта. К началу весны 1942 года обстановка на фронте изменилась в пользу 16-й немецкой армии. Всего этого мы знать в те дни, конечно, не могли.

Поначалу основным районом нашей деятельности был определен стратегически важный треугольник, образуемый станциями Великие Луки — Невель — Новосокольники. Но примерно через неделю генерал Ватутин радиограммой приказал нам несколько изменить курс. И мы вышли в район западнее узловой железнодорожной станции Новосокольники.

Двигаясь по заданному маршруту, отряды бригады уничтожали мелкие немецкие гарнизоны, преследовали отступавших из-под Торопца гитлеровцев. Во время одного ночного марша разведчики Германа донесли: в деревне Иванково Великолукского района укрылась бандитская шайка, состоящая из бывших торопецких полицаев и фашистов, отставших от своих частей. Литвиненко приказал Герману создать ударную группу из подразделений Тарасюка и Гвоздева и напасть на банду.

Налет партизан был так стремителен, а фашисты и предатели настолько чувствовали себя в безопасности, что операция прошла без единого выстрела. Герман доставил утром в штаб бригады семнадцать пленных и два новеньких пулемета.

— Убегали от дыма, а попали в огонь, — смеялся Литвиненко, слушая рапорт начальника разведки.

В районе западнее и северо-западнее Новосокольников оккупационные власти действовали увереннее, чем на территории, где мы воевали в ноябре и декабре 1941 года. И вражеских гарнизонов здесь было больше, особенно в деревнях поблизости от железной дороги. Комбриг быстро разобрался в обстановке и изменил несколько образ нашей жизни. Ночью марш. На рассвете разведка доносила о положении дел в районе предполагаемой остановки. Делали мы их, как правило, рядом с деревнями, где находились волостные управления или полицейские отряды. Прямо с марша группы партизан на конях верхом и на санях устремлялись вперед. Примерно через полчаса бригада размещалась на отдых, а к Герману и в особый отдел к Пенкину уже вели на допрос захваченных врасплох волостного старшину и полицаев.

Числа 25 или 26 января расположились мы в глухой деревушке севернее Новосокольников. Комбриг приказал вызвать в штаб командный состав. Собралось человек двадцать. Сели мы вдоль стен на скамейки, за столом — Литвиненко с Тереховым, рядом с ними Белаш и Герман. Когда все пришли, комбриг встал и, хитровато посматривая на нас, сказал:

— Ну вот мы и в новых местах. А что наши хлопцы робить здесь будут?

Леонид Михайлович любил свою речь пересыпать украинскими словами.

— Как что? Воевать, — не задумываясь, бросил с места самый молодой по возрасту командир отряда Тарасюк.

— Ну это конечно. Но как и где? Це дило треба разжувати. Вот об этом давайте сегодня и поговорим. Куда в первую очередь должна направить свои удары бригада? Твое мнение, Тарасюк?

Командир отряда встал и четко, точно рапортуя, ответил:

— Нам надо свои удары направить на немецкие гарнизоны.

— Конечно, немецкие гарнизоны оставлять в покое нельзя, — соглашается Литвиненко. — А что скажет нам разведка?

Поднимается Герман. В руках он держит развернутую карту:

— Мы находимся сейчас вблизи двух важных железнодорожных магистралей: Новосокольники — Себеж и Новосокольники — Дно. Первая связывает Москву с Прибалтикой. Вторая — Ленинград с Белоруссией и Украиной. Для противника эти железные дороги являются основными артериями, питающими большой участок всего советско-германского фронта. Мое мнение — бригаде нужно нанести серию ударов по этим магистралям и нарушить их нормальную работу.

Литвиненко одобрительно кивает головой:

— Правильно, разведка, верно. А теперь конкретно о деле. В отрядах надо создать специальные диверсионные группы. Командиры отрядов, срочно скомплектуйте их и вместе со штабом бригады определите к завтрашнему утру места диверсий. Для руководства диверсионными группами следует использовать Пахомова. Он, видно по всему, мастер по взрывам и весьма дельный командир.

Лейтенант Пахомов только что вступил в бригаду. До этого он с группой бойцов, попав в окружение, находился где-то около Новосокольников и совершил несколько диверсий на железной дороге.

Литвиненко продолжал:

— А начальнику разведки давайте поручим разработать вместе с начальником штаба план налета на станцию Насва. Находится она на путях к Ленинграду. Смотрите сюда.

Все мы склонились над картой…

В тот же вечер в Насву пошли «нищие» Германа. Они за сутки разведали огневые точки, расположенные недалеко от поселка Локня и железнодорожного узла Новосокольники, подходы к самой станции, систему патрульной службы. Фактически Герман возглавил всю работу по подготовке этой операции, и ему Литвиненко поручил руководство самим налетом, приказав совершить его в ночь на 28 января.

День накануне налета выдался угрюмый, без солнца. Терехов, Зиновьева и я провели его в группах, выделенных для боя: сообщили бойцам последнюю сводку Совинформбюро, рассказали о тяжелом положении ленинградцев, предупредили о повышенной бдительности на марше.

Быстро наступили сумерки. Все участники предстоящей операции уселись на подводы.

— Ну, хлопцы, не подкачайте! — напутствует Литвиненко.

— Не подкачаем, товарищ комбриг!

— Не подведем!

— Шагом марш! — командует Герман и, пришпорив своего коня, мчится вперед.

Заскрипели сани, послышались окрики повозочных, и колонна тронулась. На операцию отправился и новый работник политотдела младший политрук Кульков, назначенный к нам после ухода в отряды Леонова и Григорьева.

Ночь, и без того длинная, кажется бесконечной. Все мы, оставшиеся, волнуемся. Через каждые полчаса кто-нибудь из политотдельцев выбегает на улицу и всматривается напряженно в сторону Насвы. Наконец в пятом часу за лесом над железной дорогой повисает холодное пламя вражеских ракет. Слышна отдаленная стрельба, затем небо озаряет бледное зарево.