Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Очерки Сайленс Дугуд исторически значимы, так как это один из первых примеров американского юмора. Здесь преобладает ироничное смешение фольклорных рассказов и подробных наблюдений, которое было подхвачено такими авторами, как Марк Твен и Уилл Роджерс. Например, во втором своем сочинении Сайленс Дугуд рассказывает, как приходской священник решил на ней жениться: «Предприняв ряд безуспешных и бесплодных попыток по ухаживанию за более привлекательными особями нашего пола, он устал от бессмысленных волнительных походов и визитов и, к большой моей неожиданности, положил глаз на меня… Вряд ли есть другое время в жизни мужчины, когда он ведет себя глупее и нелепее, чем в момент ухаживаний».

Образ миссис Дугуд, созданный Франклином, — ловкий литературный прием, который требовал определенной искусности от шестнадцатилетнего мальчика. «Меня можно было бы с легкостью убедить снова выйти замуж, — утверждал он от ее лица. — Я обходительна и учтива, добродушна (если меня не провоцировать), недурна собой и временами остроумна». Вкрапление в виде слова «временами» использовано особенно ловко. Описывая свои взгляды и ценности, Франклин наделил миссис Дугуд отношением к жизни, которое с его легкой руки станет частью зарождающегося американского духа: «Я… смертельный враг деспотичного правительства и всевластия. Я от природы очень ревностно отношусь к правам и свободе выбора в своей стране; и даже наименьший намек на нарушение этих бесценных привилегий способен заставить мою кровь вскипеть. Также у меня есть природная склонность наблюдать людей и корить их за недостатки — к этому у меня настоящий дар». Это описание подходило самому Бенджамину Франклину — и типичному американцу как таковому. Похоже, оно актуально и сегодня [39].

Из четырнадцати очерков Дугуд, написанных Франклином между апрелем и октябрем 1722 года, есть одно сочинение, не относящееся ни к журналистике, ни к саморазоблачению. Это его атака на колледж, в котором ему так и не пришлось учиться. Большинство его одноклассников, которых он обогнал в бостонской Латинской школе, только что поступили в Гарвард, и Франклин не мог удержаться, чтобы не написать пасквиль на них и это учреждение. Он использовал форму аллегоричного повествования в виде сновидения. Таким образом, Франклин позаимствовал идею, а возможно, и несколько спародировал «Путешествие пилигрима» Баньяна — другое аллегорическое путешествие, проходящее как бы во сне. Аддисон использовал эту форму в выпуске «Зрителя», прочитанном Франклином. Там рассказывался сон банкира о девственнике по имени Государственный Кредит [40].

В своем очерке миссис Дугуд подробно излагает историю, как она уснула под яблоней, размышляя над тем, как бы отправить сына в Гарвард. Во сне во время путешествия к этому храму науки она делает открытие, касающееся людей, отославших туда своих детей: «Большинство из них исходили из возможностей своего кошелька, а не развитости чад: чтобы выяснить это, я за многими наблюдала, более того, большинство из державших путь в эту сторону были болванами и олухами». Врата храма, как она обнаружила, охраняются «двумя крепкими дворецкими по имени Богатство и Бедность», и войти могут только те, кого они одобрят. Большинство учащихся рады бесцельно болтать с существами, называющими себя Праздность и Невежество. «Они учатся разве что тому, как красиво себя подать, как элегантно войти в комнату (эти умения с таким же успехом можно получить в школе танцев), и возвращаются оттуда, после множества сложностей и затрат, такими же болванами и олухами, как и были, разве что более самодовольными и чванливыми».

Обратив внимание на предложения Мэзера и Дефо относительно волонтерских гражданских объединений, Франклин посвятил два очерка Сайленс Дугуд теме пособий для незамужних женщин. Вдовам, подобным ей самой, миссис Дугуд предлагала систему страхования, которая давала бы им деньги за счет взносов супружеских пар. Следующий очерк развил эту идею и для старых дев. Предлагалось сформировать «общество взаимопомощи», которое гарантирует «пятьсот фунтов наличными» любой женщине, достигшей возраста тридцати лет в случае, если она все еще не вышла замуж. Деньги, как упоминала миссис Дугуд, должны выдаваться на определенных условиях: «Ни одной женщине, предъявившей требования и получившей деньги, при счастливом стечении обстоятельств и вступлении в брак не разрешается принимать каких-либо гостей, [восхвалять] своего мужа более одного часа под страхом после первого нарушения возвратить половину денег ведомству, а после второго — оставшуюся часть суммы». Эти очерки написаны Франклином, конечно же, с оттенком сатиры. Но его интерес к общественным объединениям позже будет выражен более серьезно, а данное утверждение подтвердится, когда в Филадельфии он закрепит за собой положение молодого предпринимателя.

Тщеславие Франклина еще более распалилось летом 1722 года, когда брата без суда и следствия на три недели заключили в тюрьму по распоряжению властей Массачусетса за «глубокое оскорбление» и сомнение в компетентности по вопросу поимки пиратов. На протяжении трех выпусков Бенджамин руководил изданием газеты.

В автобиографии он хвастается: «В моих руках было управление газетой, и я позволил себе несколько нападок на наших правителей, что мой брат воспринял с большой благосклонностью. В то же время у всех остальных сложилось обо мне весьма неблагоприятное впечатление как о молодом таланте, имеющем склонность к клевете и сатире». Фактически, помимо письма к читателям, написанного Джеймсом из тюрьмы, в этих трех выпусках Бенджамина не было никаких других прямых вызовов городским властям. Самым рискованным из всего была отсылка в статье миссис Дугуд к сочинению в английской газете, защищавшей свободу слова.

«Без свободы мысли не может быть никакой мудрости, — утверждалось в вышеупомянутом сочинении, — и никакой гражданской свободы не может быть без свободы слова» [41].

«Нападки», о которых вспоминает Франклин, он совершил неделей позже, после возвращения брата из тюрьмы. В статье Сайленс Дугуд он осуществил ожесточенное нападение на местные власти, возможно, самое едкое за всю свою карьеру. Вопрос, поставленный миссис Дугуд, звучал так: «Из-за кого же Содружество страдает больше: из-за лицемерных притворщиков или откровенных профанов?»

Не приходится удивляться, что миссис Дугуд Франклина доказывала: «Некоторые недавние мысли такого рода утвердили меня в мнении, что лицемер, если он занимает пост в правительстве, — более опасный из двух вариантов». В этом отрывке критикуется связь церкви и правительства штата, а ведь именно на этом принципе основано пуританское государство. Франклин (хоть и не называя имени) приводит в пример губернатора Томаса Дадли, который перешел от духовенства к законодательной власти: «Самый опасный лицемер в Содружестве — тот, кто оставляет Слово Божие, чтобы заняться юриспруденцией. Человек, соединивший профессии юриста и проповедника, способен обмануть всю страну религиозным учением, а затем дезавуировать и его, якобы руководствуясь законом» [42].