Игорь Атаманенко - Измена по курсу доллара

Способы связи с Толкачевым приходилось время от времени корректировать. К примеру, в ноябре 1983 г. он попросил не звонить ему по телефону домой для вызова на экстренные встречи потому, что телефонный аппарат перенесли в комнату сына, и он всегда отвечал на звонки.

Важным фактором в отношениях Толкачева с американской разведкой было его стремление удовлетворять желания своего сына Олега. Ему, к примеру, нравилась западная музыка, особенно госк-п-гоll. На последней встрече с Гюльшнером в октябре 1980 г. Толкачев передал в ЦРУ сообщение, в котором попросил приобрести для сына записи этой музыки и стереооборудование западного производства. Кроме того, он спрашивал, как ему добиться устойчивого прослушивания передач западных радиостанций, которые часто глушились.

На мартовской явке 1981 г. Толкачеву были переданы семь магнитофонных кассет с записями звезд рок-н-ролла. При этом оператор выразил озабоченность (свою и кураторов из Лэнгли), стоит ли из-за каких-то записей подвергать себя риску? Ведь у соседей и друзей сына могут возникнуть вопросы, на которые Толкачеву будет трудно найти ответы. Да и вообще, как вы объясните сыну, откуда взялись записи? На что Толкачев ответил, что такие записи можно свободно приобрести на московском черном рынке, но он не хочет обременять себя заботами о перезаписи. Он также попросил купить для сына стереонаушники, несколько пластинок модных английских и американских исполнителей, приложив к ним тексты песен на английском языке. Кроме того, он просил переслать ему тексты песен, которые были записаны на ранее переданных семи кассетах.

На явке в марте 1982 г. Толкачев, принеся тысячу извинений, попросил для сына плеер и набор карандашей для черчения разной твердости. Для себя он просил импортные бритвенные лезвия. Написал, что бриться отечественными лезвиями для него неприятная процедура. Он извинялся: «к несчастью, наша личная жизнь состоит также из разнообразных малых вещей, которые временами оказывают влияние на общее настроение в жизни».

В феврале 1983 г. Толкачев сделал заказ на различные чертежные материалы для сына, в том числе специальные чертежные ручки, чернила, перья и ластики. В апреле 1983 г. он заказал для Олега несколько западных книг по архитектуре. Для себя — «Майн кампф» Гитлера и копию Библии на русском языке, периодические публикации РУМО (военная разведка США) «Советская военная мощь», мемуары Голды Мейер и книги Солженицына. Кроме того, он просил приобрести биографии известных мировых деятелей и подборку романов западных авторов.

Просьбы агента, разумеется, были исполнены, но с соблюдением необходимых мер конспирации, не допускавших расшифровку страны пребывания его работодателей. Так, перед сотрудниками ЦРУ, находившимися в окопах холодной войны в странах народной демократии Восточной Европы, была поставлена задача приобретать чертежные принадлежности и лезвия местного производства и пересылать их в московскую резидентуру. Оттуда они в течение нескольких лет попадали в семью Толкачевых.

В декабре 1980 г. из-за меркантильности Толкачева его денежное вознаграждение вновь стало предметом переговоров между ним и ЦРУ. Агент потребовал, чтобы 8,75 % дохода от депонированной суммы выдавалось ему в рублях в конце каждого года сотрудничества. Несмотря на очевидную угрозу его безопасности, это требование было удовлетворено, и в ноябре 1981 г. Толкачеву была передана сумма в рублях, эквивалентная 40 000 долларов. Он, однако, возмутился и потребовал, чтобы расчет в рублях проводился не по официальному, а по курсу черного рынка. Таким образом теряющей стороной становились американцы, а не он. Оно и понятно: или получать «зарплату» из расчета 62 копейки за «бакс», или аж 4 рубля за него любимого. Как говорится, почувствуйте разницу!

Высокопоставленные чины Лэнгли, имевшие отношение к операции «Толкачев — ЦРУ», сошлись во мнении, что продаваемая им информация стоит требуемых денег, так как «агент стоит столько, во сколько обходится», и согласились удовлетворять его прихоти со следующего года. Однако у директора ЦРУ и Хэттавэя возникли серьезные опасения по поводу передачи Толкачеву крупных сумм наличности. По их мнению, если агент или члены его семьи начнут тратить непомерные суммы неизвестно откуда взявшихся денег, то это приведет к его расшифровке. ЦРУ, исходя из соображений безопасности агента, срочно приняло решение вместо советских дензнаков вручать ему ювелирные изделия с бриллиантами и золотые монеты царской чеканки.

Вопрос обсуждался путем обмена письменными сообщениями. Толкачев согласился получить часть заработанных им денег «очень хорошо сделанными русскими драгоценностями конца XIX — начала XX веков». Отметил, что их наличие в случае необходимости он может объяснить полученным от матери наследством. ЦРУ, идя на поводу капризов «Сфиэ», предприняло титанические усилия, чтобы отыскать антикварные магазины в Лондоне, Риме, Париже, Мюнхене, Нью-Йорке, Вашингтоне и Хельсинки, где можно было приобрести указанные предметы. Дело оказалось архитрудным, но многое все-таки удалось найти и передать Толкачеву.

В декабре 1982 г. Толкачев вновь поставил перед своими работодателями вопрос о вознаграждении, но уже по иному поводу. Он сообщил, что намерен создать «относительно большой резерв денег на случай непредвиденных обстоятельств». «Если, — писал он, — несмотря на все меры предосторожности, случится «полный провал», то никакие деньги мне уже не помогут. Если же случится «частичный провал» — коллеги застигнут меня за пересъемкой документов или выносом их из института — я смогу за взятку закрыть им рот».

Штаб-квартира ЦРУ не согласилась с его доводами и в конце концов идея Толкачева о взятке была бесповоротно отвергнута. А чтобы как-то оправдать перед женой наличие у него больших сумм денег, ему предложили сказать ей, что в начале 1980 г. он получил наследство от матери в размере 130 тысяч рублей.

Впервые вопрос о нелегальном выводе Толкачева и его семьи из СССР в случае возникновения угрозы ареста обсуждался с ним Джоном Гюльшнером на явке в декабре 1979 г. Агент взял тайм-аут на размышление и в феврале 1980 г. ответил, что ему никогда в голову не приходила идея покинуть Союз, но если ЦРУ берется осуществить это предприятие, то он с удовольствием рассмотрит это предложение. Предупредил, что коль скоро жена и сын не осведомлены о его «разведывательной работе », то вопрос о выезде в США он просит отложить до тех пор, пока на семейном совете не будет принято окончательное решение.