Джон Дуглас - Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Ради всЕго СВятого

пОймайте Меня

ПоКа Я Снова не Убил

Я не управляю собОЙ

Хайренс приписывал убийства некоему Джорджу Че-лубу (вероятнее всего, его фамилия — это сокращение от «человек-убийца»), которым он, по его словам, был одержим. Боб признался мне, что дело Хайренса стало для него одним из первых стимулов взяться за карьеру служителя закона.

Как только Проект по исследованию криминальных личностей был проспонсирован и запущен, мы с Бобом отправились на встречу с Хайренсом в тюрьму Стейтвилл в городе Джолиет, штат Иллинойс. В ней убийца содержался с момента объявления приговора в 1946 году и до сих пор показывал образцовое поведение. Уильям стал первым заключенным в штате, получившим высшее образование, а теперь занимался дипломной работой.

Во время интервью Хайренс наотрез отказывался признавать свое участие в преступлениях и считал, что его осудили несправедливо. На любой наш вопрос у него находился ответ. Он настаивал, что у него есть алиби и что он и на пушечный выстрел не подходил к местам преступлений. Уильям говорил настолько убедительно, что его случай не на шутку взволновал меня. Не сомневаясь, что он стал жертвой чудовищной судебной ошибки, я вернулся в Куантико и перерыл все записи по его делу. Помимо признательных показаний и неопровержимых улик, на месте убийства Дегнан были найдены едва заметные отпечатки его пальцев. Но Хайренс провел в камере так много времени, размышляя об убийстве и убеждая себя в собственной невиновности, что даже в тесте на полиграфе не проявил бы никаких признаков лжи.

Ричард Спек, отбывавший несколько пожизненных сроков за убийство восьми медсестер в общежитии Южного Чикаго в 1966-м, ясно дал нам понять, что не желает становиться в общий ряд с другими убийцами, которых мы изучали. «Я не хочу быть с ними в одном списке, — заявил Спек, — они же психи. А я не серийный убийца». Он не отрицал содеянного, но хотел, чтобы мы знали: он не такой.

В одном немаловажном отношении Спек прав. Серийный убийца совершает преступления одно за другим, повинуясь эмоциональному циклу с определенными периодами затишья. Ричард же был тем, кого я называю массовым убийцей, то есть тем, кто убивает более двух раз за один заход. Спек отправился в дом с целью грабежа. Он хотел уехать из города, и ему нужны были деньги. Когда дверь открыла двадцатитрехлетняя Корасон Амурао, он ворвался внутрь, угрожая пистолетом и ножом, и сказал, что собирается только связать ее и пять ее соседок и ограбить их. Он согнал всех в спальню. В течение часа еще три девушки вернулись домой со свиданий или из библиотеки и тоже попали в западню. Опьяненный властью, Спек, очевидно, передумал и в безумном угаре начал исступленно насиловать, душить, колоть и резать. Выжила только Амурао, забившаяся в угол от ужаса: Спек сбился со счета.

Когда он ушел, девушка выскочила на балкон и позвала на помощь. Полиции она рассказала, что на левом предплечье нападавшего была татуировка: надпись «дьявол по плоти». Объявившись в больнице через неделю после неудачной попытки суицида, Спек был тотчас же опознан по тату.

В силу беспрецедентного зверства, проявленного во время преступления, Спек не раз становился предметом обсуждения в медицинских и психологических кругах. Изначально предполагалось, что у него генетическое отклонение — дополнительная мужская (Y) хромосома, которая считалась стимулятором агрессии и антисоциального поведения. Подобные гипотезы появляются и исчезают с завидной регулярностью. Более ста лет назад ученые-бихевиористы применяли достижения френологии — науки о форме черепа, — чтобы описать характер и умственные способности человека. Не так давно считалось, что электроэнцефалограмма с повторяющимися вспышками в районе 6 и 14 Гц свидетельствует о серьезном расстройстве личности. Медицинское жюри пока не вынесло окончательного решения по вопросу набора XYY, но неоспоримым является и тот факт, что многие мужчины обладают именно такой генетической структурой и при этом не обнаруживают никакой экстраординарной агрессивности или антисоциального поведения. Ну и чтобы окончательно закрыть тему: когда был проведен генетический анализ Ричарда Спека, выяснилось, что он обладает совершенно нормальным геномом и даже дополнительной Y-хромосомы у него нет.

Спек, в свое время скончавшийся в тюрьме от сердечного приступа, не захотел с нами разговаривать. Это был тот редкий случай, когда мы предварительно обо всем договорились со смотрителем, но он посоветовал заранее не сообщать Ричарду о нашем визите. Мы согласились. По прибытии мы обнаружили, что Спек кричит и беснуется в своей камере, а другие заключенные искренне его поддерживают. Дело в том, что смотритель собирался показать нам, какую порнушку Спек хранит у себя в одиночке, но тот яростно воспротивился подобному вторжению. Арестанты терпеть не могут всего, что хоть сколько-нибудь похоже на шмон. Их камеры — единственный оставшийся у них островок личного пространства. Продвигаясь вглубь по трехэтажному этапу в Джолиете, смотритель попросил нас держаться ближе к центру, чтобы в нас не попало мочой или испражнениями.

Поняв, что тут нам ничего не добиться, я шепнул смотрителю, что мы просто пойдем дальше, не останавливаясь у камеры Спека. С того дня вступила в силу инструкция о порядке проведения опросов заключенных, и мы более не могли заявляться без приглашения. Честно говоря, теперь исследовать криминальные личности стало гораздо сложнее.

В отличие от Кемпера или Хайренса, Спек совсем не блистал образцовым поведением. Как-то раз он собрал простенький миниатюрный самогонный аппарат и спрятал его в потайном ящике дежурного по блоку. Едва ли аппарат производил алкоголь, но издавал достаточно запаха для того, чтобы заставить охранников сходить с ума в попытках отыскать его источник. Еще Ричард выходил раненого воробья, залетевшего внутрь через разбитое окно, и, когда тот немного поправился, водрузил питомца себе на плечо, привязав к лапке веревку. Охранник сообщил, что держать животных нельзя.

— Ах вот как?! — ответил с вызовом Спек, а затем подошел к вентилятору и бросил птенца прямо на вращающиеся лопасти.

В ужасе охранник произнес:

— Я думал, он тебе нравился.

— Нравился, — согласился Спек, — но раз мне нельзя его держать, пусть не достается никому.

Мы с Бобом Ресслером дожидались Ричарда в переговорной тюрьмы Джолиета. Спек явился в сопровождении своего тюремного адвоката, чем-то напомнившего мне воспитателя в старшей школе. Как и Мэнсон, Спек предпочел возвышаться над нами и потому уселся верхом на комод во главе стола. Я было начал рассказывать о нашем исследовании, но Ричард не желал разговаривать и только возмущался насчет того, что «долбаное ФБР» роется в его вещах.