Джон Дуглас - Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

— Нет, — ответил я. — Иначе работать мне было бы куда легче.

— Просто мы пару недель назад приглашали одну гадалку, Беверли Ньютон. Она сказала примерно то же самое.

Более того: описание отлично подходило к одному из молодых людей, проживавших неподалеку, который уже был под подозрением. После встречи со мной полиция снова его допросила, но для задержания улик не хватало, а добиться признательных показаний им тоже не удалось. Вскоре после этого юноша уехал из города.

Шефу полиции и следователям хотелось знать, как я, не будучи медиумом или гадалкой, смог столь точно предугадать события того дня. Частично мне это удалось благодаря тому, что на тот момент я уже повидал достаточно примеров насилия против самых разных людей, сопоставил друг с другом целый ворох деталей по ним и побеседовал с уймой преступников, чтобы уметь сложить в голове представление о том, какие преступления совершают люди того или иного типа. Конечно, если бы все было так просто, мы бы преподавали психоанализ по учебнику или уже давно разработали для полиции какую-нибудь компьютерную программу, которая сразу выдавала бы подходящий список подозреваемых по набору введенных характеристик. Но, как ни странно, хотя в работе мы часто используем компьютеры, способные выполнять сложнейшие операции, нашу задачу машина выполнить не может физически, да и никогда не сможет. Провести психоанализ — все равно что создать литературный шедевр. Можно научить компьютер всем правилам грамматики и правописания, но он все равно не сможет написать книгу.

Рассматривая дело, я собираю все документы и свидетельства, с которыми буду работать: отчеты, описания, фотографии с места преступления, показания жертв, протоколы вскрытия, — а затем стараюсь умственно и эмоционально проникнуть в голову преступника. Я пытаюсь думать, как он. Не знаю, как именно это происходит, как наверняка не знают и знаменитые писатели вроде Тома Харриса, откуда у них в голове берутся персонажи их произведений. Если в этом и есть доля мистики, я не стану ее избегать, хотя сам склонен списывать результат на креативное мышление.

Гадалки и в самом деле время от времени помогают расследованиям. Некоторые из них способны на уровне подсознания сосредоточиться на каких-то неприметных деталях на месте преступления и сделать из них логические выводы. Именно этому я учу своих слушателей, да и сам придерживаюсь такого подхода. И все же я считаю обращение к экстрасенсам крайней мерой, когда расследование уже окончательно зашло в тупик. И если уж вы обратились к гадалке, лучше ограничить ее контакт с офицерами полиции и следователями, знакомыми с материалами дела. Помните: хорошая гадалка — мастер ориентироваться по мельчайшим невербальным сигналам. Она может поразить своим «могуществом» и втереться в доверие, сообщая те факты по делу, которые уже давно известны, при этом не имея ни малейшего понятия о том, что действительно поможет найти преступника. Во времена атлантского детоубийцы в город хлынули всякие мистики и предсказатели, так и рвущиеся навязать свои услуги полиции. Они рисовали самые разные портреты убийцы, рассказывали о его методах, но, как в итоге оказалось, все они были весьма далеко от истины.

Примерно в то время, когда я работал с местной полицией, отделения со всего залива Сан-Франциско стали зазывать меня на расследование серии убийств в лесистых зонах, которые полиция связала воедино и приписывала тому, кого пресса нарекла «убийцей из чащи».

Все началось в августе 1979-го, когда спортивная, подтянутая женщина сорока четырех лет по имени Эдда Кейн, занимавшая высокую должность в банке, пропала во время одинокой пробежки. Кейн выбрала восточный склон красивейшей горы Тамалпаис, с которой открывается великолепный вид на мост Золотые Ворота; в народе эту гору еще называют Спящей Леди. Когда Кейн не вернулась затемно, обеспокоенный муж позвонил в полицию. Следующим вечером ее тело нашли поисковые собаки — без одежды, не считая единственного носка, лицом вниз, как будто она молила о пощаде, стоя на коленях. Медицинская экспертиза показала, что смерть была вызвана единственной пулей, пущенной прямо в затылок, но не обнаружила никаких следов изнасилования. Убийца забрал три кредитные карточки и 10 долларов наличными, однако оставил обручальное кольцо и другие украшения.

В марте следующего года в парке на горе Тамалпаис нашли тело двадцатитрехлетней Барбары Шварц. Ее несколько раз ударили ножом в грудь, и она, очевидно, тоже стояла на коленях. В октябре с пробежки по отдаленным тропинкам парка не вернулась двадцатишестилетняя Энн Олдерсон. Ее тело также обнаружили вечером второго дня с пулевым ранением в правом виске. В отличие от предыдущих жертв, Олдерсон была полностью одета и лежала лицом вверх, опираясь на камень. У нее недоставало одной золотой сережки. Проживающий в парке смотритель Джон Генри сказал, что видел, как она совершенно одна сидела в темноте на склоне горы и встречала свой последний рассвет. Еще двое свидетелей видели ее меньше чем в километре от того места, где нашли тело Эдды Кейн.

На роль подозреваемого отлично подходил Марк Макдерманд. Тела его матери и брата-шизофреника с пулевыми ранениями нашли в их убогой хижине на горе Тамалпаис. Макдерманд провел в бегах одиннадцать дней, после чего сдался следователю округа Мэрин капитану полиции Роберту Гаддини. Следователям удалось доказать вину Марка в убийстве членов своей семьи, однако, несмотря на внушительный арсенал, у него не оказалось оружия 44-го или 38-го калибра, которому соответствовали раны на телах жертв «убийцы из чащи». А затем резня продолжилась.

В ноябре двадцатипятилетняя Шона Мэй собиралась встретиться со своими компаньонами по пешему туризму в парке Пойнт-Рейес, что немного севернее Сан-Франциско, но так до них и не добралась. Спустя два дня ее тело нашли в неглубокой могиле вместе с разлагающимися останками еще одной туристки. То была двадцатидвухлетняя Диана О'Коннелл, уже месяц как числившаяся пропавшей без вести в том же парке. Обеих девушек застрелили в голову. Тем же днем в парке было обнаружено еще два тела. В убитых опознали девятнадцатилетнего Ричарда Стауэрса и его восемнадцатилетнюю невесту Синтию Мурлэнд, которые пропали еще в середине октября. Следователи определили, что их убили в один из выходных дней, посвященных празднованию Дня Колумба, как и Энн Олдерсон.

Первые же убийства посеяли страх в сердца любителей прогулок на природе. Повсюду появились плакаты, советующие не ходить по лесу в одиночку, особенно девушкам. Когда же за один день обнаружили сразу четыре трупа, все словно посходили с ума. Шериф округа Мэрин Дж. Альберт Ховенштейн-младший собрал показания свидетелей, видевших жертв перед их смертью в обществе подозрительных мужчин, но описания спутников противоречили друг другу по ряду ключевых признаков, включая возраст и черты лица. Кстати, это неудивительно даже в отношении единичного преступления, не говоря уже о множестве убийств, совершенных в течение месяца. На месте смерти Барбары Шварц полиция наткнулась на пару необычных очков, которые, ясное дело, принадлежали убийце. В попытке выяснить, кому они выписаны, Ховенштейн разослал запросы каждому офтальмологу в округе. Дужкой очки, без сомнения, походили на тюремные. Заметив это, капитан Гаддини связался с Департаментом юстиции штата Калифорния и получил исчерпывающий список недавно выпущенных заключенных, осужденных за преступления на сексуальной почве против женщин. Множество правоохранительных органов самой разной юрисдикции теперь сообща не покладая рук работали над этим делом, включая региональное отделение ФБР в Сан-Франциско.