Михаил Шервуд - Байки

Кто ж мог знать, что Лена пойдёт в читалку и узнает значения этих слов, а потом, как стемнеет, пойдёт, прихвативши подругу для храбрости, с фонарём в эту будку. Подруга согласилась: да, ус…ся можно. Лена была в ярости: мало того, что этот подонок носатый-усатый, этот Жорики, человек без имени (вообще-то его звали Витькой) позволяет себе в её присутствии запросто входить в эту будку, читает там всякую мерзость и выдаёт это за юмор, так и этот очкастый урод вместе с ним смеётся! При ней, не обращая внимания! И оба ленинградцы, носители культуры! Вот она Юрке всё расскажет, чтобы знал, с кем в комнате живёт!

Узнав о ситуации, Юрка отсмеялся, держась за живот, и пытался объяснить Лене, что юмор – это когда смешно, он бывает разный, что для всякого юмора своё место. Для фекального юмора место в будке, для подзаборного – на заборе. Ведь фекальный юмор никогда не будет звучать ни на сцене, ни по радио. И если тебе не смешно – не смейся. У каждого человека свой диапазон восприятия юмора. Ну, в зависимости от образования, интеллекта, опыта жизни, прочее такое. Ведь Жорики не рассказал ей, Лене, что там было написано. Ведь она сама пошла читать.

Такого хамства она вынести не могла: как можно такие слова говорить, а ещё ленинградец! Жорики ляпнул: а с чего она, Лена, решила, что Юрка ленинградец? Он новгородец, из Окуловки. А что живёт с нами, так просто хороший парень.

Ну, Жорики, всегда он…

Лена почувствовала себя обманутой и оскорблённой. Она имела виды на Юрку и не скрывала этого, а он так подло с ней поступил! Даже взвизгнула слегка. Видимо, это было рычание. И ушла. Жорики произнёс трагическим тоном: “Всё порвато, растоптато и травой позаростато.“

Жизнь показала, что Юрка был неправ. Фекально-генитальный юмор вышел на широкую дорогу, включите “ящик”.

А вот интересно, когда сейчас отовсюду унитазно-фекально-генитальный юмор хлещет, как бы вела себя такая Лена? Или таких теперь не делают? И ещё. Я готов посочувствовать людям, выступающим с таким юмором: это сколько надо общественных туалетов обойти, чтобы набрать на одно, хотя бы, выступление! Крутые профессионалы, что ни говори.

Подполковник Суворов был дерьмом. Факт никем не оспаривался, а полковые офицеры объясняли поведение Суворова просто: отсиделся в тылу, не воевал, фронт и не таких лечит.

Среди прочих “достоинств” Суворов имел хобби: он любил ходить в наряд дежурным по караулам, чтобы поиздеваться над солдатами. Зимой он “беседовал” со стоящим без полушубка постовым на темы Устава Гарнизонной и Караульной Службы, пока тот мог ещё членораздельно отвечать. Весной и осенью, когда на постах полно луж, он давал постовому вводную: “Нападение на пост!”, стараясь, чтобы солдат вынужден был плюхнуться пузом в грязную лужу, дожидался щелчка затвора и давал отбой вводной.

Когда я простоял рядом с ним в шинелёшке при 30 с чем-то мороза до полного окоченения тела и мозгов, а он был, естественно, в полушубке, я понял, что не успокоюсь, пока не заплачу ему с избытком.

Но как? Ведь он выполняет уставные требования по проверке готовности солдата к “охране и обороне вверенного ему поста”, а мы в данном случае охраняли склад боеприпасов дивизии. Тысячи тонн боеприпасов. Да и какая разница, на каком посту стоишь и в каком карауле. Он же за сутки все караулы обойдёт, гадина.

Теоретически, выход был. Надо было успеть начать стрелять прежде, чем он даст отбой. Тогда караул выскакивает по команде ”Караул в ружьё!”, дежурная рота на брониках летит к караулу, подымают с койки генерала, а потом оказывается, что всё это туфта и развлекуха подполковника Суворова от скуки. И генерал снимает с него скальп. Всё так. Только автомат за спиной, на предохранителе. Надо успеть, пока падаешь в эту лужу, чтобы начать стрельбу в падении, что ли. И делать это уверенно, каждый раз. И так, и этак – не получалось. Так и плюхаться рожей в грязную лужу, чтобы эта тварь радовалась?! Падла!

А тут были у пехоты боевые стрельбы в составе роты, а мы стреляли после разведроты. И увидели, как стреляет спец. Командир разведроты шёл, держа автомат в положении “на ремень“, и как только начали подниматься мишени, он упал как-то странно, выгнувшись вперёд, как бы перекатившись колесом, и едва коснувшись локтями земли, дал очередь и мишень упала. И встал как-то весь сразу, непонятно как. Сплошной восторг! Вот подарок Суворову, вот он где! Я объяснил идею парням, меня с радостью поддержали. И найдя время, побежал к пехоте, в разведроту. Капитан посмеялся, но объяснил, подробно, что и как. И даже приходил к нам несколько раз, посмотреть. Сколько же мы шишек набили на локтях и коленках, вспомнить страшно. Тренировался весь наш взвод. Каждый день.

Прошло пятьдесят лет, а я до сих пор горжусь своей идеей и счастлив, что именно меня подполковник Суворов положил рожей в лужу, по которой он предварительно прошёлся пару раз. Ух, как он взъярился, когда я закатил очередь в указанном им направлении! Потому что был уверен, что у меня был патрон в патроннике и автомат снят с предохранителя, иначе, по его мнению, я не успел бы так быстро! Хоть бы автомат проверил, идиот, как положено, прежде чем давать такую вводную.

На следующий день начался разбор и я заявил, что всё было не так. Дали автомат, я показал раз, другой, третий, десятый, пятидесятый. И вхолостую, и с патронами. И просто так. И по мишени. Просто удивительно, ведь есть же офицер, до которого мне, как до неба. И рота, которую он обучает. В голову никому не пришло.

Конечно, генерал снял с Суворова скальп, потому что я закатил очередь на весь магазин по стене склада боеприпасов, со стороны которого было “нападение”. Тревога в дивизии была что надо! Мне объявили отпуск за успехи в овладении личным оружием. Но пошло всё не так. Командир разведроты со смехом рассказал офицерам о наших тренировках, Суворов взбесился. Батя наш посоветовал ему “воздержаться от дурных проступков”, потому что “советский солдат самый находчивый в мире”. Скорей всего, именно это подействовало, он же знал, что тренировался не я один. Ротный в отпуск меня не пустил, потому что офицеров надо уважать, а не тренироваться ради мести старшему офицеру. “А кто ты такой, подумаешь, пара лычек, а он подполковник”. Хм. А кто-то там уже второй год талдычит о чести советского солдата, о высоком звании советского военнослужащего. Ротный сказал, что я так нихрена и не понимаю.

Ну и фиг с ним, нет и нет.

А зато какая рожа бывала у подполковника Суворова, когда мы проходили мимо друг друга, случалось.

Женя на практику попала в проектный институт и её сразу “воткнули” в кульман. Чертить она не любила и, само - собой, не умела, потому что была красивой и умела заставлять парней делать за неё всякую такую лабуду. Здесь парни тоже есть, но они заняты, чертят.