Артём Драбкин - Самоходчики

— Ти мий брат?

— Нема у мини братьев.

Он к командиру бригады пошел, попросил у него своего брата взять из пленных:

— Клянусь, что он искупит свою вину кровью.

— Бери.

Он отвел его в сторонку:

— Снимай с себя все немецкое.

Догола его раздел, а старшина притащил наше белье, обмундирование, дали ему оружие — так он с этой ротой и пошел.

Мы вернулись, а в это время наша хозяйка приготовила борщ. А ночью мы захватили бутылку рома французского, большую бутылку, литра два наверное. В горнице сидели офицеры-пехотинцы, спрашивают нашу Аню: «Как же ты немцев прихватила»? Хохот стоит, чашечки нам поставила хозяйка; мы ром разлили, выпили, только начали кушать — вбегает капитан пехоты: «Немцы»! Какая тут еда. Я выскочил раньше экипажа, сел на место механика и вывел самоходку на огневую позицию, чтобы было видно. А немцы шли из Белой Церкви. Тут экипаж прибежал, мы еще под косарем, так как ром очень крепкий: «Вперед»! Мы их начали обстреливать, немцы идут уже без сопротивления. А у меня механик Виктор Счетников неопытный был, молодой мальчишка. Там была толща песка и двигатель машины заглох, а он не знает в чем дело. Говорю: «Давай устраняй». Я из люка с пулеметом немецким МГ-42 высунулся, даю команду немцам, идет человек около сотни, первая партия:

— Ergebteuch! Сдавайтесь!

Они приходят.

— Waffe hinlegen! Сложите оружие!

Они положили оружие.

— Wer hat die Uhr? Кто имеет часы?

Я думаю, тыловики все равно заберут, мы взяли, нам нужны часы. Вася Плаксин с танковым шлемом их обошел, ему с верхом туда часов наложили, наверное сотню часов. Я им показал куда идти, где полк, и они пошли. Мне некого было послать сопровождать. Василий Васильевич Шишкин приполз, быстро устранил неисправность, и потом я еще две партии пленных взял. Всего получилось 375 человек, а Фомичев Петр Ильич, командир 1-го взвода, ни одного пленного не брал, а давил гусеницами. Потом ему Героя присвоили. Он сам был из Орловской области, село Белый Верх, там был председателем колхоза, он шестнадцатого года рождения. У него там семья осталась, а он думал, что его семью немцы расстреляли.

Вас за этих пленных как-то наградили?

Нет, ничего не дали, ни медали, ничего. Глухи были командиры, глухи.

Теперь нескромный может вопрос. Вы более двух лет воевали в звании лейтенанта. Как Вы это объясняете?

Объясняю так: после ранения приехал в другой полк, я не знаю, что там в личном деле записано. Записано, что командир взвода и меня на взвод и ставят. Вот так. Второй раз попал — опять также (смеется). Я и не гнался за званиями, меня это не очень интересовало. Интересовало меня — лучше воевать. А звание — это уже вторично.

Что Вы думаете о наших, которые попали в плен?

Их много категорий. Которые попали в плен без сознания, тяжелораненые — их упрекать ни в чем нельзя. Даже не раненый, даже в сознании попал в плен целый полк, целая дивизия, целый корпус, целая армия — как их осуждать? Их окружили, они боеприпасы израсходовали и драться ничем не могут. А Сталин лично 11-й армии на Юго-Западном фронте не разрешал прорывать кольцо окружения и все. И когда они остались без боеприпасов — их немцы взяли. Понеделина потом по возвращении расстрелял, Музыченко не тронул. Поэтому их очень сложно обвинять. Другое дело, кто сам перешел в плен, сдался, когда была обстановка, что нужно было воевать — таких я осуждаю.

С власовцами Вы воевали?

В принципе-то власовцы начали воевать в конце войны. Перед городом Седльце в Польше, когда мы выбили немцев из предместья (с. Выгляндувка. — А. Б.), а там высота с лесом справа. У нас в боекомплекте были бризантные снаряды, это вроде шрапнельных. В шрапнельных снарядах заложены шарики, а в бризантных — осколки. Бить ими нужно чтобы, когда немцы сидят в окопах, то трубку нужно поставить так, чтобы снаряд взорвался точно над окопом — тогда они будут убиты. Я дал команду батарее «Огонь», и все промазали. Разве определишь расстояние точно до метра? И оттуда из окопов кричат по-русски: «Коммунисты, сволочи, плохо стреляете»! Я дистанцию скорректировал, снова открыли огонь — замолчали! Видимо, власовцы были там или бандеровцы. Вот это, пожалуй, единственная встреча была.

Среди самоходчиков какое отношение было именно к власовцам?

Конечно, плохое. Потому что они против нас воевали.

В плен их брали?

Большинство их расстреливали, но никаких приказов не было на этот счет. Некоторые расстреливали, чтобы героизм показать, надо было его в бою показывать. Контрразведчики разберутся, кто он такой, как попал. Их судьба, власовцев, была незавидная. Ате, которые к Власову никакого отношения не имеют, все равно считались власовцами, раз был в плену. Из гитлеровского плена — в сталинский ГУЛАГ, из концлагеря — в концлагерь. Были фильтрационные лагеря, там делали проверку.

Выделяли ли Вы среди противников другие национальности — венгров, румын, итальянцев?

Я французов только встретил, когда Кенигсберг уже сдался. Повели их в плен, я спрашиваю по-немецки, они говорят: «Мы — французы». Я им рассказал об обстановке, так они обрадовались, что скоро Берлин возьмем. Воевали на стороне немцев, но по принуждению. Они симпатизировали нам, но сделать ничего не могли. Немцы жестокие были — если что не так, то сразу расстрелять могли.

Ваше мнение о союзниках в той войне?

Самое главное, что у нас теперь отрицается и даже непорядочно отрицается — они нам помогли по ленд-лизу. Я назову несколько цифр. Они нам дали 14 тысяч танков, 17 тысяч самолетов. Может, это было не так много, но в моменты, когда наша судьба висела на волоске, это было весомо. Не сразу дали, но тысячу танков подбросят — все-таки что-то уже есть. Тысячу самолетов, а самолеты были хорошие, «Аэрокобры» лучше «Мессершмиттов»; танки-то были неважные. Теперь 400 тысяч грузовых автомобилей — это что-то значит, когда у нас весь транспорт был потерян. 351,8 тысяч «виллисов» пикапов полулегковых, которые таскали по нашему бездорожью пятидесятисемимиллиметровые, сорокапятимиллиметровые противотанковые пушки с расчетом и боекомплектом. А боекомплект 200 снарядов на прицепе. Это разве не помощь? 14 млн. тонн продуктов. Мы где-то еще в 46-м году тушенку американскую ели и сало Лярд.

Обуви много, металл стратегический цветной — мы же оставили все на Украине — Никополь. У нас поэтому не было подкалиберных снарядов, не из чего было делать, там надо хромоникелевую, вольфрамовую сталь для сердечника. Резину давали, где-то порядка 400 млн. пар ботинок.

Василий Семенович, я все это знаю. Меня интересует другой факт. В Европе они боевые действия начали только в 44-м году.

Понятно. Это очень просто расшифровывается. Дело в том, что Черчилль не любил фашистов и не любил сталинистов. Для него по существу они одинаковы. Он вел такую политику — пусть они друг друга уничтожают, а мы потом будем диктовать свою политику. И американцы к этому были склонны; хотя когда Рузвельт у них был, то он более благоприятно к нам относился. Помогал чем мог — подводные лодки давали, бронекатера давали — помогал Красной Армии.