Артём Драбкин - Самоходчики

С немецкими танками сталкиваться приходилось?

Нет. По бронетранспортерам несколько раз стрелял. Когда в контратаку шли, там две танкетки финские. С первого выстрела подбил — пушка очень хорошая. И в Прибалтике тоже. Бронетранспортеры пошли, с какой целью не знаю, но попали нам под прицел. Подожгли их.

Трофеи были?

Нет.

Шоколад?

Нет. Единственное, когда по территории Карелии шли, населения не было, в дом зайдешь, можно что-то взять. Вяленая рыба висит, сушится. Это прихватывали. Двух пленных взяли с вещмешками. Солдат потрясли, нашли сахарин. Шоколада не было. Какие-то шмотки. Шмотки не нужны были.

В Прибалтике тоже население скрывалось. Общения с населением не было. Единственное, были случаи, когда скот оставался. В хутор заскочили, куры, гуси бегают, в хлеву баран кричит, овцы. Были случаи, для общего котла резали.

Интервью: Артем Драбкин.

Лит. обработка: Игорь Солодов

Я после школы попал в Челябинское танковое училище. Меня призвали, но я добровольно пошёл в военкомат, быстро попал туда. У нас половина курсантов были с высшим образованием, инженеры, педагоги и даже во взводе был один кандидат наук, поэтому трёхгодичную программу мы прошли за один год. Половина-то молодежи была, десятиклассники, но у нас память была свежая, так что мы учились на одном уровне. Обучение было очень напряжённое по времени. Подъем был в 6 часов, отбой в 23 часа, перерыв только на обед, а остальное учеба. Практики было мало, потому что не было такой возможности. Изучали мы КВ тяжелый; тогда уже вышел КВ-1 С. Но параллельно касались «тридцатьчетверки», лазили в трофейные танки Т-3, Т-4, потому, что не было у них еще тяжелых танков.

Сколько КВ и «тридцатьчетверок» было у вас в училище?

Где-то по два танка на всё училище. Так что вождением мы в основном на тракторе занимались. На танке практика вождения была не более пары часов. Стреляли тоже не боевыми снарядами, а через вкладной ствол пулями из пулемёта ДТ по пушечной шкале. Определяли расстояние и стреляли как из пушки, потому что он спаренный был. Одевали скромно весьма и кормили скромно. Вроде хороший паек по тому времени, норма была, а мы росли и не хватало — мы добавки просили все время. Вот такое дело. А форма простая, вначале погон не было: значит, на гимнастерках петлицы продолговатые (показывает руками у шеи. — Прим. А.Б. ) и танки маленькие, обмотки. Длина у неё два метра, а ты должен успеть ее намотать. Нары у нас были двухэтажные и мы за три минуты должны были одеться по команде «Подъем», намотать обмотки и встать в строй. А еще темно. Нас хорошо закаляли физически, морозы были до сорока-сорока пяти градусов зимой 42-го года. А мы в нательном белье на зарядку ходили и не болели.

Крысов Василий Семенович.

Среди преподавателей были фронтовики, но они мало что рассказывали о войне, которая нам предстояла. Как-то подходить специально с этим вопросом стеснялись. А они не рассказывали потому, что нельзя было рассказывать. Скажи не то слово — контрразведчики тут сразу. В начале командиром взвода был лейтенант Максимов Иван Гурьевич, командиром роты — Горшков, лейтенант тоже. Командир батальона — Бойко. Толковый был мужик, молодец, требовательный.

Как проходило обучение тактике?

«Пешим по танковому» — флаги и пошли в поле. Боевые порядки принимали «линия», «уступом вправо», «уступом влево», «углом назад», «углом вперед». Учили нас борьбе с немецкими танками: определять дистанцию правильно и вести огонь сразу на поражение. В артиллерии — там: «широкая вилка», «узкая вилка», а у нас боекомплект-то небольшой был, поэтому мы сразу на поражение и конечно соображали — бить где-то стыла башни и корпуса. Если башню у танка заклинит, то он уже не боеспособен. Чтобы вывести быстрее из строя вражеский танк, то огонь — по гусенице фугасным снарядом, а бронебойным по башне. У немцев стояли приборы, дальномеры; они наши танки знали все марки и по приборам расстояние точно определяли. А мы — на глаз или по формуле «тысячных». Это в обороне по формуле можно посчитать, а в наступлении какая там формула? Глазомер только, и все. Но надо сказать, что я стрелял отлично и окончил училище с круглыми пятерками. Выпустили 50 % лейтенантами и 50 % младшими лейтенантами — кто похуже учился, того младшими лейтенантами. Училище я закончил в начале июля 42 года.

После окончания училища я попал в 158-ю отдельную тяжелую танковую бригаду на должность командира взвода. Экипаж меня хорошо встретил, хорошие были ребята — большинство уже участвовали в боях. В бригаде были танки КВ-1 С, вся бригада из них состояла. В бригаде по штату я не знаю сколько было, но танков 50 было, когда я прибыл. Бригада участвовала в боях, понесла большие потери. Потом где-то наверное в сентябре немцы нас бомбили страшно и разбомбили штабную машину. А раз потеряно знамя, мы так-то числились бригадой, а знамени не было. Потом ее расформировали после сталинградских боев. Нас включили в 38-ю армию; на ее основе создали 1-ю танковую армию. Она была создана где-то 26 июля, а расформирована 5 августа. Нанесла удар в район совхоза «10 лет Октября» и населенный пункт Ложки, там прихватили много трофеев и ее расформировали.

После наша бригада попала в состав 4-го мехкорпуса генерала Вольского Василия Тимофеевича. В 4-м механизированном корпусе у нас разные были танки — «тридцатьчетверки», даже Т-50 были, но в основном-то «тридцатьчетверки» и КВ, потому что Сталинградский завод тракторный ремонтировал эти танки и делал.

Помните ли Вы свой первый бой?

Он проходил где-то на середине между Калачом-на Дону и совхозом «10 лет Октября». Я чувствовал себя так, как будто на учениях (смеется). Пока не врезали первый, второй раз, а броня-то была 75 мм. Немецкие пушки ее не пробивали, и мы это использовали сполна. Заняли этот совхоз, много там было сил, но мы пробили и пленных прихватили. По части Сталинградской битвы неправильно советская историография осветила. Когда группировку Паулюса окружили, когда в Советском встретились две бригады — 36-я мехбригада Юго-Восточного фронта и 45-я бригада Юго-Западного фронта кольцо замкнули. А внешнего-то кольца окружения не было, так что немцы могли прорвать в любом месте. Мы орудия-то держали на Паулюса, а спина-то была голая.

Что я хочу сказать. Немцы решили деблокировать, создали группу армий «Дон». Я о ней о всей-то не буду говорить, а скажу о 4-й танковой армии Гота, которая наступала на хутор Верхнекумский и потом на реку Мышкова маршрут ее был. Река Аксай Сауловский. И вот немцы дошли до этого хутора Верхнекумский и мы их встретили. У них было с подходом 17-й танковой дивизии порядка 600 танков и штурмовых орудий, а у нас около сотни. Пехоты у них в два раза больше было. И артиллерии тоже в два раза больше. И мы шесть суток дрались, а 2-я гвардейская армия Малиновского находилась в это время за 180 км. И пешим порядком она шесть суток-то и шла до реки Мышкова, где потом и заняла оборону. А у нас во всех военных источниках написано, будто она как-то там оказалась. Не было ее, пусто было, можно было пройти.