Артём Драбкин - Самоходчики

Да. Резерв Главного командования у Жукова — самое паршивое дело.

Как где туго — так тебя туда. Резерв есть резерв. Жукова мне так и не довелось увидеть. Только вот Константинова своего кавалерийского видел. Такой же, как и я, не особо дюжий, щупленький.

Забыл, в каком месяце… в общем, в оборону встали. А когда в обороне стоишь, обычно приводишь в порядок все: машины, оружие, подопечных. И вот он приезжает в наш полк. Прошел, поглядел. Машины все в порядке, стоят на стеллажах, как положено. И, конечно же, полез под машину, вынул платок… а днище-то никто не чистил. Вылезает: «Вот ваш, — говорит, — уход за техникой!» Командиру выговор, нам — по рогам, само собой. Началось — «А вы куда смотрите, офицеры? И надо же так допустить… в таком состоянии содержать технику».

Хорошо еще спирт не нашел в канистре. У нас, как бы тебе сказать, в запасе было всегда. Перед боем — милое дело. Со спиртом проблем не имели. То с другого раза останется, то спиртовой завод попадется…

Но я злоупотреблений не допускал. У нас в экипаже такого не было. А вот у конников один раз чуть ли не целый эскадрон отравился. Стояла на станции цистерна со спиртом…

Это классическая история…

Да-да. Кто-то узнал, прострелили цистерну и кто с чем. А там, разумеется, был этиловый спирт. Может быть, немцы и специально их оставляли, бог их знает.

Как оцените своего наводчика?

Хороший парень. Вот только заряжающий наш… как бы тебе сказать, трусом вроде не назовешь, но трусоват. Один раз в бой пошли, так его чуть ли не трясло. Я его оставил даже.

Тогда только остановились после боя в одном месте, и кто-то из командиров, не знаю, включил приемник. У нас ведь в каждой машине был приемник. Сидим, слушаем Москву. А я послал заряжающего водички принести. Взял он два котелка и пошел. Там через болотину надо было переходить. И обратно несет воду… а немцы тоже Москву послушали и с обиды из 8-ствольного миномета как захерачили по этому болоту. Мой заряжающий бежать! Приполз весь бледный, да в грязи. Я говорю: «Ну, такты что, родной, напугался-то? Как будто первый раз».

Высадил его. Потом после боя обратно подобрали. Даже не заметили его отсутствия, сам заряжал. Все-таки в самоходке было тесновато: механик впереди, да в этой кабине мы трое. Ну, как говорится, в тесноте да не в обиде. Товарищество всегда на фронте было не как сейчас. Не делили друг друга на национальности. Все вместе воевали. Татары, узбеки, казахи, украинцы…

Вот евреев, по-моему, не было. Помню, только в училище был один еврей. Тоже с нашего выпуска. И что-то он расклеился по окончанию учебы… Чуть не плакал, просил, чтобы его в училище оставили. Его можно понять. На фронте в первую очередь убивают евреев. Он знал…

А за трусость, кстати, у нас в 234-й Ярославской одного расстреляли.

Холод, голод, вокруг смерть. Некоторые не выдерживали. В общем, он струсил и убежал с поля боя. Тут же суд. Всех выстроили, выкопали могилу и застрелили с окопа (?).

А сколько народу за войну перебежало! Власовцы эти. Они, помню, тихо вырезали наше передовое охранение. Хорошо один удрал, прибежал к нам. Мы вовремя открыли огонь и смогли их уничтожить. Слышим, оттуда несется трехэтажный мат! Гражданская война, получается.

Под конец войны, когда подходили к Берлину… я не знаю, там дороги обсажены фруктовыми деревьями. Так на каждой яблоне по несколько человек висит. И дощечка: «За измену Родине».

Но они не виноваты, фактически. Сами, что ли, они в окружение-то залезли? Ведь привел их кто-то туда! И мы могли также попасть. Да что говорить — попали! Еле вылезли из окружения. Вот и Власов так же попал. У них не оружия нет, ни боеприпасов, ни еды. Ты посмотри. Что за идиоты? Обязательно надо было расхвастаться, что идет Ярославская коммунистическая дивизия. Немцы сразу же начали нас отличать от других. Если ты в сером ватнике, в плен тебя не возьмут. Вот ведь что делали. (Все бойцы 234-й Ярославской дивизии были одеты в пошитую в нерабочее время униформу. — Прим. С. С.)

Про отношения с немецким населением хотел вас спросить?

Так приходилось, общались. Кое-кто и любовь заводил. Любой солдат мог. Немки нормально к этому делу относились. Им интересно было с русскими. Своих мужей, как бы сказать, особо не хвалили. Слабенькие, холодные к этому делу. Русские, говорят, что уж поспит, так поспит. У некоторых мужья вернулись, а им хоть бы что. А то сейчас говорят, особисты смотрели, чтоб к немкам не ходить. У нас насчет этого просто предупреждали, чтобы не насильно и не обижать. Атак — пожалуйста.

Никого за связи с немками в полку не прижали. Вот среди пехоты — да. Они первые идут в бой, и там бывало, насильничают. Потом смотришь — всех выстроили, а какая-нибудь немка ходит, опознает. Потом пальцем тычет, и здравствуй штрафбат. А что такое штрафбат, сам понимаешь.

Вот у меня один раз под Пабьянице (Польша, Лодзинское воеводство, Повят-Пабяницкий. — Прим. С.С.) опять бортовая полетела. Пришлось у хозяев, поляков неделю жить. Потом снабженец принес шестерню, поставил, и мы уехали. Так ничего плохого сказать не могу, хорошие люди. Угощали все время. И завтрак сделают, и обед, и ужин. Живут чистенько. Вот я там удивился сперва, когда сели за стол. Не знал, как себя вести, как начать кушать. У них картошку подают отдельно, мясо отдельно, бульон отдельно. Вилочки, ножички. И вот кто сколько наложит. Главное, еще по избе ходят и на ходу едят. Вот я долго присматривался, как же мне начинать.

После серьезной бомбежки заряжающий и наводчик из разбитого магазина притащили сахарного песку. И хозяин тут же наделал самогонки. Полное взаимопонимание!

Под Потсдамом мы стояли прямо около жилого дома. Брезентовые палатки поставили в палисаднике. А у хозяйки там было закопано всякое женское добро. Ребята обнаружили, давай менять колечки-сережки. Она скорей бегом к командиру батареи. Тот пришел: «Отдать сейчас же. Вернуть все до копейки».

Так что пришлось отдать все этой дамочке. Ей семью надо кормить. Дочка, муж с войны пришел… Но факт тот, что наш командир батареи уже целиком и полностью с его женой сотрудничал… в постели. И муж не мешал. Как родные (смеется).

А что?! Вон в Польше, там только деньги заплати и бери хоть на всю ночь, хоть на пять. В каждом поселении свое заведение.

Нерехта, 2013 г.

Ваше отношение к Жукову?

Хрущев его обгадил. Хрущев негодяй. Если бы не Жуков, никогда бы мы не победили в ту войну. Сталин надеялся только на Жукова.

Действительно, он жесткий был. Но что же сделать, никуда не денешься. Приказал, значит, приказал.

Поговорим о наградах?