Тимоти Листер - Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

Я помогал учить приходивших в мечеть мусульман и начал ходить с пожилым иракским муллой и несколькими обращенными в Уголок ораторов в Гайд-парке, где мы пытались проповедовать ислам. В длинных, по щиколотку, исламских таубах мы, должно быть, выглядели странно. Порой жарко спорили с евангельскими христианами.

— Коран — это чистое слово Бога, — кричал, бывало, я и приводил на память стих из Корана. — Ведь если бы он был не от Аллаха, то они нашли бы в нем много противоречий.

Встречали нас обычно со смешанным чувством подозрительности и презрения, что только укрепляло нашу решимость обращать в свою веру.

Для радикальных мусульман Лондон был варочным котлом, где кипели споры и вражда. Здесь звучали отголоски многих споров, которые мы вели под финиковыми пальмами Даммаджа. И средоточием этих схваток за душу ислама стал суровый район Брикстон на южном берегу Темзы.

В начале 1980-х годов Брикстон был очагом массовых столкновений молодежи африканско-карибского происхождения со столичной полицией. Волнения тогда распространились на десяток городов. С тех пор район немного привели в порядок, но жилой фонд все еще пребывал в запустении, а бедности было хоть отбавляй. Даже в яркий солнечный день 1998 года вид главной улицы был мрачен — ряды убогих лавчонок и тротуары, по которым ветер гонял полиэтиленовые пакеты. Но мечеть Брикстона процветала, и ее репутация салафитской манила верующих со всей Европы. Впервые я услышал о ней от приехавших в Йемен британских мусульман.

Большинство моих друзей и соседей были единомышленниками. Их привлекал мой йеменский опыт, и в особенности пребывание в Даммадже. Я даже несколько раз встречался с певцом Кэтом Стивенсом. Он изменил имя с Юсифа Ислама на Суфи Муслима, и у меня с ним были оживленные беседы об истинном пути ислама. Салафитов Суфи Муслим презирал за почитание святых и якобы искажения веры.

Я брался за временные работы, преимущественно водителем, что помогло мне отыскать радикальные мечети по всему Лондону: в Хаунслоу, Шепердс Буш и Финчли. Все они были меньше, чем в Риджентс-парке, некоторые представляли собой всего-навсего затрапезные подвалы. Но их одушевлял пыл, уже отринувший — и беспокоивший — более умеренных проповедников, и британские службы безопасности.

Новый круг моих знакомых состоял из массы разозленных молодых людей, жаждущих отмстить Западу, якобы преследующему мусульман. Некоторые явно страдали эмоциональными или психическими расстройствами, проявляющимися в диких перепадах настроения или начинающейся паранойе, но большинством двигала нерушимая убежденность, что они обрели истинный путь служения Аллаху и он состоял в джихаде. В Брикстон приехало на удивление много французских обращенных, среди которых был Мухтар. С ним мы говорили обо всем на свете, разделяли увлечение боевыми искусствами и вместе ходили в мечеть.

Мухтар был французским обращенным лет тридцати, худощавого телосложения, с близко посаженными темными глазами. Он немного напоминал мне французского футболиста Зинедина Зидана. Познакомились мы в мечети Брикстона, и он сказал мне, что приехал в Лондон, спасаясь от жестокости полиции в том пригороде Парижа, где жил.

Вскоре я познакомился и с его соседом по квартире, французом марокканского происхождения Закариасом Муссауи. Жили они в ветхом муниципальном доме-башне 1960-х годов постройки, от которого разило тленом.

Их квартира была пуста: никаких кроватей или диванов, только пара матрасов и грубые джутовые коврики на полу. Типичная лачуга салафитов.

Муссауи недавно перевалило за тридцать. Сложен он был хорошо, но начинал толстеть. Жидкая черная борода бакенбардами спускалась со щек к подбородку, где исчезала. Редеющие волосы зачесаны назад. Частенько он готовил на всех таджин и кускус.

Муссауи был умен и недавно получил степень магистра [20] степень магистра. «Profile: Zacarias Moussaoui», BBC , 25 April 2006. в Лондонском университете Саут-Бэнк, неподалеку от Брикстона. В основном он вел себя тихо и был ничем не примечателен, но задумчив. Редко говорил о себе и никогда о своей семье. Тем не менее увлекался боевыми искусствами, в особенности филиппинским ножевым боем.

Однажды он в общих чертах заговорил о джихаде в Афганистане и в Чечне, в то время самом громком деле джихада. Исламистские повстанцы сражались с силами российской армии. Мы были едины в том, что повстанцев надо поддержать молитвой, деньгами или даже отправившись воевать.

— Грешно нам хотя бы деньги не собрать, — произнес как-то раз Муссауи своим тихим голосом с французским акцентом, когда мы сидели по-турецки на полу.

Начиналась эпоха онлайн-видео, и на сайтах мы часто смотрели дергающиеся, размытые ролики, прославлявшие борьбу чеченцев: засады на российских военных, но чаще всего жестокие нарушения русскими прав мирных чеченцев в Грозном. Муссауи глядел на экран, глаза его блестели, и он качал головой.

— Русские кафиры [неверные], — пробормотал он однажды. — Я бы с радостью погиб в Грозном, если бы смог забрать с собой их взвод.

Но он никогда не говорил нам, что уже бывал в Чечне [21] Но он… уже бывал в Чечне: Richard Willing, «Westernized kid grows into 9/11 suspect», USA Today , 25 June 2002; «British have file on Moussaoui», USA Today , 13 June 2002. и, используя знание информационных технологий, помогал повстанцам рассказать миру о своем деле. Также он помогал вербовать за рубежом наемников для участия в чеченской войне. И он не сказал нам, что весной 1998 года проходил обучение в одном из лагерей «Аль-Каиды» [22] в одном из лагерей «Аль-Каиды»: Indictment: United States of America v. Zacarias Moussaoui , US District Court for the Eastern District of Virginia, 11 December 2001. в Афганистане. Пока другие о джихаде говорили, Муссауи уже вел его.

В октябре 1999 года русские начали наступательную операцию на Грозный. Телевизионные трансляции и опубликованные в Интернете видеоролики показывали подлинный ужас этой кампании выжженной земли и десятки тысяч мирных жителей, вынужденных покидать свои дома.

В маленьком салафитском кружке в Брикстоне, за тысячи миль от места событий, мы не могли сдержать гнева. Солнечным осенним утром разъяренные вышли из мечети Брикстона, поскольку проповедники ни разу не призвали к молитвам, не говоря уже о действиях в поддержку чеченского сопротивления. Мы считали чеченцев героями за сражение с численно превосходящими силами регулярной армии. И знали, что на российский Кавказ пробрались сотни иностранных бойцов, в том числе выпускники Даммаджа.

— Видите, — сказал я Муссауи и остальным, — наши верхи в очередной раз нас предали, безропотно позволяя атеистам убивать и калечить единоверцев. Наши проповедники боятся арестов, им так комфортно в Лондоне.

Мы устроили перед мечетью пикеты, призывая жертвовать деньги и поддержать чеченское сопротивление.