Тимоти Листер - Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

После курса владения оружием строгого вида психолог датской разведки в номере гостиницы к северу от Копенгагена протестировал меня на предмет готовности возобновить участие в операции.

— Что вы думаете о возвращении в Йемен? — спросил он.

— Ну, поездка меня немного тревожит.

— Хорошо, что тревожит. Не тревожь она вас, встревожился бы я, — ответил он.

— У меня к Авлаки отношение двойственное. Он был моим другом, и я знаю, что он готов отдать за меня жизнь.

Поговорить с психологом было очень кстати.

— И это вполне нормально. Совесть — чисто человеческое качество, — невозмутимо ответил психолог.

Я признался ему, что «лечился» кокаином, снимая стресс, вызванный разведывательной работой.

— Это просто временное решение постоянной проблемы, — абсолютно бесстрастно проговорил он.

Психолог рассеял мои сомнения насчет поездки в Йемен. Никто в датской разведке никогда не предлагал мне излечиться от наркозависимости. После поездки в Барселону я признался Клангу, что принимал кокаин, чтобы избавиться от чувства тревоги, но его волновало лишь одно — чтобы я не нюхал зелье при нем.

Приготовления шли полным ходом, и теперь я встречался с агентами ежедневно. Мы обсуждали подготовку к поездке, вопросы моего проживания в Йемене, возможность встретиться с Авлаки. Вероятно, самый ценный совет дал сотрудник службы наружного наблюдения датской разведки Якоб. Он очень серьезно на меня посмотрел, когда мы за чашкой кофе обсуждали детали предстоящей операции.

— Вам поручено самое опасное в мире задание, и не позволяйте им об этом забыть, — посоветовал он мне. — Удостоверьтесь, что у вас есть все необходимое. И не рассиживайтесь там с террористами, потому что американцы без колебаний вас прикончат, попадись вы на прицел.

Я не знал, исходил он из личного опыта или для пущего эффекта сгущал краски. Однако при мысли, что меня запросто отправят на тот свет только потому, что в решающий момент я случайно окажусь рядом с Авлаки, мне стало дурно.

В итоге рассчитывать я мог только на себя.

В середине мая я последний раз перед операцией встретился с Джедом и датскими кураторами, на этот раз в люксе отеля «Мариенлист» в Хельсингёре. Из окон открывался потрясающий вид на побережье Швеции и пролив Эресунн.

В номере я открыл перед Джедом ноутбук и запустил программу «Секреты моджахеда». Я напечатал Авлаки письмо на адрес электронной почты журнала «Инспайр», подписавшись «Белый медведь» — прозвищем, данным мне самим Авлаки, — и нажал «отправить».

Датчане вручили мне iPhone. Он был настроен так, что все мои действия тут же становились известны в датской разведке.

— Если будешь снимать на фото или видео, мы увидим его в режиме реального времени и будем знать, когда и кому ты отправляешь послание, — пояснил Кланг. В телефоне стояла датская SIM-карта — мне предстояло здорово разорить датских налогоплательщиков.

Когда Джед ушел, датчане вручили мне и ноутбук ACER. Они попросили, чтобы с братьями из «Аль-Каиды» я общался с него, не с ноутбука Samsung, который мне вручил перед началом операции «Амина» Джед.

— Мы хотим быть на шаг впереди американцев, — сказал Кланг.

Что ж, датская разведка отстаивала свои права.

23 мая я вылетел в Сану. Моя легенда состояла в том, что я вернулся в Йемен учредить там отделение фирмы «Сторм Бушкрафт». Фадия вылетела заранее. Я намекнул, что ей неплохо там побывать — повидаться с родными, а я продолжу работу над своим детищем — фирмой «Сторм Бушкрафт». Жена догадывалась, что я намеревался узнать, как дела у Авлаки, но она до сих пор понятия не имела, почему этот человек для меня так важен.

Столица бурлила — забастовки, демонстрации, включая сидячую забастовку студентов на центральной площади. В день моего приезда произошли столкновения [198] произошлистолкновения: Adam Barron, «Chaos swirls in Yemen’s capital as rivals clash», Pittsburgh Post-Gazette, 25 May 2011. правительственных войск с силами оппозиции после того, как президент Салех так и не решился на мирную передачу власти. Нетрудно представить себе реакцию «Аль-Каиды», подумал я.

Я снял дом на 50-й улице. Его близость к Президентскому дворцу лишь усложняла ситуацию с учетом непопулярности Салеха, но зато это был самый богатый район Саны. По соседству жил министр нефтяной промышленности, почти все дома охранялись. Что, по йеменским меркам, удовольствие дорогое. Однако я предпочитал прятаться на виду у всех. Йеменские власти ни за что не подумали бы, что убежденный джихадист поселится в окружении членов кабинета министров. Перед Авлаки подобную расточительность я мог оправдать стремлением как можно скорее сделать фирму «Сторм Бушкрафт» доходной в Йемене.

Подумал я и о том, что Авлаки с Аминой вполне мог укрыться от опасности у нас с Фадией — здесь беспилотников и ракетных атак точно не будет. В конце концов, именно так поступил бен Ладен — обосновался подальше от смертельно опасного Вазиристана. И в случае чего я мог бы передать Авлаки йеменским властям — то есть уберечь от гибели. Амина осталась бы на свободе. И я перестал бы ежедневно с тревогой наблюдать, как тает мой банковский счет.

Джед — хоть и сквозь зубы — сказал мне, что, мол, попытка — не пытка, хотя на самом деле хотел Авлаки устранить.

После моего возвращения в Сану ситуация с каждым днем накалялась. В пятницу утром 3 июня наш дом содрогнулся от взрыва. В ушах зазвенело, я помчался на крышу и быстро навел бинокль на поднимавшийся столб черного дыма. Взрыв произошел в районе Президентского дворца — тут же поползли слухи, что президент Салех погиб. Это не соответствовало действительности, но пожилой глава Йемена получил сильные ожоги при взрыве бомбы, заложенной в мечети [199] заложеннойвмечети: Robert F. Worth and Laura Kasinof, «Yemeni President Wounded in Palace Attack», The New York Times, 3 June 2011. , где он обычно молился.

Когда президента доставили в Саудовскую Аравию для оказания неотложной медицинской помощи, моя миссия приобрела особую срочность. Авлаки не ответил на мое электронное письмо на адрес «Инспайра», и я опасался, что после недавней атаки американских беспилотников он ушел в глубокое подполье. А если в Йемене разразится полномасштабная гражданская война, мне здесь оставаться нельзя. Не говоря уже о том, чтобы пытаться выйти на Авлаки. Я обратился к старому знакомому — йеменскому джихадисту Абдулу. У него был друг по имени Муджиб, надежный посредник с боевиками «Аль-Каиды» в подконтрольных племенам южных районах.

После встречи с Абдулом я купил флэшки, написал письмо Авлаки и зашифровал с помощью «Секретов моджахеда». И попросил, чтобы Авлаки направил ко мне курьера с ответом. «Белый медведь», писал я, будет ждать его в известном нам обоим ресторане в Сане по вечерам — три вечера в указанные мною дни. Загрузив послание на флэшку, я передал ее Абдулу.