Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

31 декабря трудолюбивый «каторжник» не заметил, когда 1986 год вступил в свои права…

Напряжённый, но размеренный творческий ритм, абсолютно не задетый красным листком календаря, продолжался и в новом году.

Пикуль огорчался, что не сумел закончить роман к Новому году.

7 января утром я поспешила в холл за своей привычной утренней почтой. На столе лежала записка.

Только я могла понять её смысловую напряжённость. У автора записки не осталось сил ни на то, чтобы написать обращение ко мне, ни на то, чтобы поставить подпись: «ВСЁ13.30».

Но мне было ясно, что в этом кабинете, с окном на восход, Пикуль сегодня ночью закончил свой новый роман.

Когда я пришла с работы, Валентин Саввич всё ещё спал.

В котором же часу он лёг?

А это не важно, я не стала его будить — не надо тревожить первый сон «на воле».

Проснулся он сам и первые свои слова объединил в такую фразу:

«Да… В “Каторге” как будто меня водили по этапам, но ия…. провёл многих».

Затем пытался читать мне главы из книги, но я проявила настойчивость в желании вычитать роман самой. Под этим предлогом я хотела, кроме того, дать передышку писателю, помочь Валентину Саввичу быстрее выйти из тяжёлой каторжной атмосферы событий произведения.

Вычитка, доработка, перепечатка могут подождать.

В следующий вечер я, конфисковав у автора рукопись, предалась захватывающему чтению.

— А где подробнее почитать о королеве? — поздно вечером (а скорее ночью) войдя в кабинет, спросила я Валентина.

— Нигде. — Пикуль приподнял брови. — Этот образ я создал сам, чем и горжусь. Поговорим о нём потом, иди читай, королева, я не хотел бы сейчас отвлекаться.

И писатель склонился над своим столом…

В эту ночь, с 8 на 9 января, Пикуль написал миниатюру «Полёт шмеля над морем» (14 страниц), которая была начата, но не пошла, в 1985 году. В ней он приветствовал встречу Горбачёва с Рейганом, надеясь на взаимопонимание, миролюбие и взаимовыгодные экономические отношения. В первой публикации миниатюры о встрече говорилось конкретно. Впоследствии, разочаровавшись в Горбачёве, Валентин убрал этот эпизод.

Пресловутая перестройка негативно влияла на сознание и психику писателя. Если раньше он приобщался к политике путём просмотра телевизионных программ «Время» и «Международная панорама», то теперь Валентин всё чаще и чаще брался за газеты «Советская Россия», позднее «Аргументы и факты», латышские газеты на русском языке…

В один из самых обыкновенных дней, слушая выступление Горбачёва, вдруг взорвался:

— Что он всё талдычит: перестройка, новое мышление. Мне-то это зачем? Я всю жизнь вкалываю по 14–16 часов в сутки и не собираюсь перестраиваться. Это им, бездель-никам-партократам, надо. Так и решили бы без лишнего шума между собой, мол, прекращаем болтовню — садимся за работу. Или вот «новое мышление» — какую чушь придумали. Мышление у человека или есть, или его нет. Изменить сознание и образ мышления можно только двумя способами: быстро — хирургическим методом, вставив другие мозги, или постепенно — в процессе смены, может быть, не одного поколения. А по команде «ать-два» такие вещи не делаются. Попомни мои слова: всё это плохо кончится , нельзя так издеваться над народом.

Цари, конечно, раньше жили для себя, но о народе тоже не забывали. Вспомни — какими словами начинала утренний приём Екатерина Великая? Вот именно… Она спрашивала о том, каковы цены на хлеб, рыбу, соль. И если они были выше установленных, нарушения устранялись и те, которые «думают только о том, как деньги народные поместить в швейцарские банки, подвергались наказанию. Вот так-то!..

Ещё позже Валентин совсем разуверился в Горбачёве, подведя итог рухнувшим надеждам категоричными словами:

— Присмотришься поближе, вдумаешься поглубже, и становится понятно, что такой же болтун, как и предыдущие, только помоложе да похитрее…

Рукопись романа «Каторга» перед публикацией подверглась троекратному рецензированию:

Старшим научным сотрудником Института Дальнего Востока АН СССР, кандидатом филологических наук К. Черевко; кандидатом исторических наук капитаном 2 ранга В. Доценко; В. Кукушкиным (должность и учёная степень не указана).

В. Доценко указывал на недостаток рукописи: «В нём (романе. — А. П.) со всеми подробностями описан уголовный мир, его дикие нравы, роль же политкаторжан в истории Сахалина показана слабо. Этот серьёзный недостаток снижает историческую ценность романа».

Были высказаны рецензентом и добрые пожелания автору: «Для правильного понимания читателем описываемых событий необходимо солидное предисловие…»

Все рецензенты рекомендовали рукопись к печати, в частности, рецензент К. Черевко писал:

«С точки зрения художественной роман, на наш взгляд, написан в свойственной писателю блестящей форме, остросюжетная фабула сочетается с великолепным знанием литературного и нелитературного языка.

Не вызывает сомнения, что идейная направленность произведения (демократизм и патриотизм), будет иметь большое воспитательное значение так как она представляет собой развитие лучших традиций русской (Чехов, Дорошевич) и советской литературы.

Поражает умение писателя «вживаться» в события почти вековой давности и пропускать их через своё обобщённое художественное видение, совпадающее с основными направлениями исторического процесса».

Рецензент даёт справку о разрешении «Сахалинского вопроса» в августе 1945 года. «Юридически, с японской стороны он был “разрешён” в 1951 году по Сан-францисскому договору. Ст. 2. Япония отказалась от всех прав правоос-

В настоящее время международно-правовой основой “Сахалинского вопроса” являются решения союзников по антифашистской коалиции — Каирская и Потсдамская 1943 и 1945 годов, Ялтинское соглашение 1945 года, Сан-францисский мирный договор 1951 года и совместная декларация СССР и Японии 1956 года».

Роман «Каторга», написанный в преддверии 1986 года, злободневен и сейчас, ибо в наши дни всё более настойчиво и деловито, чем несколько лет тому назад, начинают затеваться Японией разговоры об островах Курильской гряды.

Таких далёких, и таких близких нашему сердцу…

Очередная ночь (с 9 на 10 января) ознаменовалась рождением миниатюры — «Приговорён только к расстрелу».

Следующая ночь — опять работа над новой миниатюрой. Я не на шутку взволновалась: сколько же можно?