Олег Болдырев - Блаватская. Вестница Шамбалы

Уильям Джадж и Генри Олькотт

Твое отношение к Упасике и всему, что связано с ней, настолько ребяческое, словно ты стараешься создать о ней еще худшее впечатление, чем оставляет даже собственное ее легкомыслие, когда она целиком предоставлена самой себе. Не забывай, что все благо, уготованное нашей Индии… всецело сложено ее личными усилиями. Едва ли ты сможешь в полной мере выразить ей то уважение и признательность, которых она заслуживает. Лучше показать англичанам все те нравственные достоинства, коими она обладает, чем постоянно развлекать их историями о ее ребячествах и причудах, вызывающими смех над ней или даже насмешки… Ты — тот представитель Индии, которому предстоит духовно возродиться. Ты должен, следовательно, вести себя как философ, а не как смешливый юнец, если претендуешь на то, чтобы стать чела".

Почитание заслугам Е.П. Блаватской оказывалось также и английскими теософами. Лондонская ложа устроила прием в честь Блаватской и Олькотта в Принсес-холл на Пикадилли. Родственникам она сообщала: "Никогда мне и здесь не выздороветь! Это не жизнь, а какой-то безумный чад с утра до ночи. Визиты, обеды, вечера и митинги — ежедневно!.. Ольга Новикова (жившая в Лондоне. — О.Б. ) уверяет, что испытывает ко мне какое-то обожание, и каждый день приводит своих людей, чтобы познакомить их со мною. Она уже успела свести со мною всех лондонских знаменитостей, кроме великого министра Гладстона, который, согласно "St. James Gazette", и боится меня, и восторгается мною: "опасается ее в той же степени, в какой восхищается ею!" На мой взгляд, это уж просто наваждение какое-то… 21 июля было у нас собрание — conversazione (вечер, устраиваемый научным или литературным обществом. — ит.) , как это здесь называется, в честь г-жи Блаватской и полковника Олькотта, которое провели в королевском зале. Сначала отпечатали пятьсот пригласительных открыток, но вокруг них возник такой ажиотаж, что пришлось изготовить еще столько же. Госпожа Новикова написала на имя нашего посла, прося о двух пригласительных билетах, и привела с собой послов Франции, Голландии, Германии, Турции, румынского принца X. и почти весь персонал ее преданного друга Гладстона. И вот, наконец, Хитрово — наш генеральный консул в Египте, прибывший сюда по делам… Профессор Крукс и его жена сидели позади моего кресла подобно паре адъютантов, указывая мне без конца на своих коллег из Королевского общества, знаменитостей, светил науки в области физики, астрономии и всевозможных "темных наук". Замечаете, ощущаете теперь, милая моя, как действует карма? Цвет английской науки, интеллектуальная элита и аристократия оказывают мне почести, которые я ни в малейшей степени не заслуживаю".

Е.П. Блаватская

Затем Елена Петровна приняла приглашение руководителя Общества психических исследований (ОПИ) профессора Сиджуика и вместе с Мохини и Франческой Арундейл побывала в Кембридже. Профессор записал после встречи в своем журнале: "Наше благоприятное впечатление от г-жи Блаватской не изменилось; если верить своему восприятию, то она человек искренний и щедро одарена интеллектуально и эмоционально, и действительно думает о благе рода человеческого". Встретилась Елена Петровна также и с молодым Ричардом Ходжсоном, австалийцем, выпускником Кембриджа, недавно вступившим в члены ОПИ. Через некоторое время ОПИ пошлет Ходжсона в Индию, в Мадрас, для исследования феноменов, произведенных Е.П. Блаватской.

Затем в середине августа Елена Петровна по приглашению супругов Гебхардов, Густава и Марии, приехала на семь недель в германский город Эльберфельд. К тому моменту уже было организовано Германское теософское общество. Густав являлся банкиром и владельцем фабрики по производству шелка, а ранее был германским консулом в Иране. Его супруга Мэри имела врожденную склонность к оккультизму, много лет была ученицей Элифаса Леви, изучала Каббалу. После того как было создано Теософское общество, Мэри вступила в него. По ее стопам пошли почти все семеро ее детей, также став теософами.

Радушный хозяин, Густав очень тепло принимал теософов, а также многочисленных гостей Елены Петровны, стремившихся к общению с ней. Так, в Эльберфельд почти на два месяца приезжала погостить Надежда Андреевна, Густав Цорн, секретарь Теософского общества в Одессе, петербургский писатель историк и мистик Всеволод Соловьев, брат известного русского философа Владимира Соловьева, чета Синнеттов, Фредерик Майерс из ОПИ, Ч.-К. Мэсси и многие другие. Приехав в Германию, Елена Петровна собиралась наконец-то приняться вплотную за работу над "Тайной Доктриной", но опять тяжело заболела, большую часть времени проводила в постели.

В середине сентября из Адъяра пришло известие, что мадрасский "Кристиан колледж мэгэзин" опубликовал клеветническую статью "Крах Кут Хуми". В этой статье против Елены Петровны выдвигались обвинения в мошенничестве, что демонстрировавшиеся ею феномены были трюками, якобы письма от Махатм писала она сама и привлекла в сообщницы свою экономку Эмму Куломб и ее мужа. Выдержки из этой статьи были растиражированы крупными англо-индийскими газетами, и это произвело самый неприятный эффект. Он усиливался также распространением в некоторых индийских городах листовок, объявляющих о том, что "г-жа Блаватская развенчана; ее интриги и мошенничество разоблачены". Дальше черную эстафету клеветы подхватили и газеты Нового и Старого Света. Лондонская "Таймс" опубликовала эту историю 20 сентября 1884 года. Надо, правда, отдать должное этой газете, поскольку 9 октября в ней появилась ответная статья Елены Петровны.

" Милостивый государь!

В Мадрасе распространились неосновательные и возмутительные слухи о заговоре, в который я будто бы вошла с гг. Куломб для обмана публики таинственными явлениями. Относительно этих обвинений я скажу, что приписываемые мне письма написаны не мною. Некоторые мысли, изложенные в них, действительно были высказаны мною, но они настолько затемнены разными вставками, что смысл их совершенно извращен. Подделыватели писем до того грубо невежественны, что приписывают мне, например, отзывы о лахорском махарадже, тогда как в Индии каждому школьнику известно, что такой особы не существует. Что касается обвинения в том, что я будто бы обманывала ради денежных средств теософического общества, то я никогда никаким образом не выманивала и не вымогала денег как для себя, так и для "Общества", и смело предлагаю всякому попытаться доказать противное, если я не права. Деньги я получаю только за мои литературные произведения и еще доходы с наследственного имения, которое я получила раньше, чем посвятила свою деятельность теософическому обществу. Теперь я беднее, чем была в то время, когда основала "Общество".