Олег Болдырев - Блаватская. Вестница Шамбалы

Вскоре после моего приезда в Вюрцбург она спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы выполнить ее поручение в Бодлианской (библиотека Оксфордского университета. — О.Б. ) библиотеке. Так случилось, что у меня действительно было кого попросить, и, таким образом, мой друг проверил отрывок, который Е.П.Б. видела в астральном свете. Оказалось, что название книги, глава, страницы и цифры были приведены в точности.

Такие видения часто представляли картинку оригинала в перевернутом виде, как будто показанную через увеличительное стекло, и если слова после небольшой тренировки можно было легко читать, а общий смысл и контекст предохраняли от грубых ошибок, то избежать ошибок в цифрах было намного сложнее, а в данном случае именно правильность цифр была под вопросом.

Однажды мне было поручено весьма трудное задание, а именно, проверить отрывок, взятый из рукописи в Ватикане. Познакомившись с одним господином, у которого в Ватикане был родственник, мне с некоторыми сложностями удалось проверить этот отрывок. Два слова были написаны неправильно, но все остальное было верно, и, что удивительно, мне сказали, что те два слова были запачканы и их было сложно разобрать.

Это только два случая среди множества других. И если только Е.П.Б. хотела получить точную информацию по теме, преобладавшей на тот момент в ее труде, она получала ее так или иначе: из переписки ли с другом, который находился где-то далеко, или из газеты или журнала, или же во время чтения какой-нибудь книги; и это происходило с частотой и соответствием, далеко выходящими за рамки простого совпадения. Она, однако, предпочитала использовать, насколько возможно, обычные, а не сверхъестественные средства, чтобы не истощать свои силы без необходимости.

Я была не единственной, наблюдавшей за неожиданной помощью, приходившей к Е.П.Б. во время ее работы, и за точностью цитат, которые она получала; и здесь я привожу заметку, посланную мне мисс Кислингбери, которая ярко характеризует это обстоятельство:

"После выхода известного теперь отчета Психического общества, который, как я чувствовала, заключал в себе вопиющую несправедливость, я приняла твердое решение повидать госпожу Блаватскую, в то время проживавшую, как мне сказали, в Вюрцбурге. Я обнаружила, что она тихо живет в старом чудном немецком городе с графиней Вахтмейстер, которая находилась у нее всю зиму. Она была больна, страдала от осложнений после болезней и находилась под постоянным наблюдением врача. Она была измождена ментально из-за предательства друзей и мелких нападок врагов вследствие выхода вышеупомянутого Отчета. И все же, вопреки всем этим трудностям, Е.П.Б. занималась колоссальным трудом — она писала "Тайную Доктрину". В чужом городе, жители которого говорили на незнакомом ей языке, имея только те книги, которые она привезла с собой из Индии, вдали от друзей, которые могли бы помочь найти необходимые ссылки или сделать полезные сноски, она усиленно трудилась с раннего утра и до шести часов вечера, редко отлучаясь от своего стола, разве что для приема пищи. Но когда Е.П.Б. сидела в своей комнате, погруженная в работу, у нее были невидимые помощники. Так как я не была членом Теософского общества в то время, хотя я и знала Е.П.Б. почти с момента его основания, мне и в моем присутствии мало что говорилось об используемых методах. В один из дней, однако, она принесла мне листок бумаги с цитатой, которая была ей дана как высказывание некоего католического писателя о связи между наукой и религией, и попросила меня проверить, кто ее автор и в какой работе эта цитата встречается. Судя по характеру текста, мне показалось, что она взята из "Лекции о науке и религии" кардинала Уайзмана, и я написала письмо своему другу в Лондон. В результате проверка была сделана, глава и страницы — найдены, и теперь она находится в "Тайной Доктрине", т. 2, стр. 704…"

Е.П. Блаватская

Другим часто повторяющимся инцидентом, привлекшим мое внимание, был еще один способ, которым Е.П.Б. получала руководство и помощь в своей работе. Часто ранним утром я видела листок бумаги с незнакомыми знаками на нем, нанесенными красными чернилами. На вопрос о значении этих таинственных записок, она ответила, что они указывали на работу, которую необходимо выполнить в течение дня.

Это были примеры "осажденных" сообщений, являвшихся предметом горячих споров даже в рядах Теософского общества и бесконечных невежественных насмешек за его пределами — "красные и синие записки-призраки, как X. по праву называет их", — так говорила Е.П.Б. в своем письме, написанном примерно в то время и опубликованном позже в журнале "Путь". В этом же письме она далее продолжала:

"Была ли это подделка? Конечно, нет. Было ли это написано и создано элементалами? Никогда. Оно было ими доставлено, так как физические феномены совершаются с использованием элементалов, но какое отношение имеют они, эти бессознательные существа, к разумной составляющей даже самого короткого и малопонятного из этих сообщений?"

Вероятно, не стоит удивляться, что эти сообщения воспринимались с подозрением, учитывая нынешнее состояние невежества по отношению к возможностям психических феноменов. Лучшее, что можно ожидать от обычных мужчины или женщины, — это отказ от поспешного суждения, который бы сопровождался желанием изучить и разобраться в этих явлениях. Но если мы захотим узнать об отношении самой Е.П.Б. к существованию таких сообщений, мы получим неопровержимые доказательства ее честных, добрых намерений.

Они приходили непосредственно, и она всегда воспринимала предписания, содержащиеся в них, с покорностью и смирением, даже если она предпочла бы поступить иначе.

Как часто в то время я горевала над грудой рукописей, тщательно подготовленных и переписанных, и после одного слова, одного намека Учителей, преданных огню — это изобилие информации и комментариев, которые для нас теперь, когда мы потеряли Учителя, были бы бесценными.

По правде говоря, в то время я очень мало понимала содержание того, что я переписывала, и не осознавала ценность доктрин так, как я понимаю их теперь. С тех пор я часто думала, что наиболее подходила именно для этой работы, так как из "Тайной Доктрины" даны только фрагменты и намеки, а Е.П.Б. записывала в первое время многое из того, что нежелательно было обнародовать кому бы то ни было, даже такому честному, хотя и неопытному, человеку, как я. И в самом деле, нет никаких сомнений, что многие действительно эзотерические доктрины должны были быть изъяты из первоначального текста, и, как я уже говорила, многие ее рукописи и мои копии были уничтожены. К тому же в то время я никогда не получала удовлетворительных ответов на мои вопросы, так что в конце концов я научилась хранить молчание и редко или почти никогда не задавала вопросов.