Владимир Утилов - Вивиен Ли

В поисках поддержки она обратилась к тред-юнионам. Откровенность ее заявлений («Не вижу смысла сносить театр, пока не построены дома для бездомных!») могла только разгневать правительство. В Палате лордов Вивиен Ли нарушила «протокол». Теперь она не посчиталась с неписаными нормами «социального этикета», наступила на больные мозоли консервативного кабинета.

Все это время Оливье молчал. «Одобряя в принципе протест жены, он считал, что следует найти другой путь» (Г. Робинс). Карикатурист «Санди экспресс» поместил следующую карикатуру: Вивиен Ли отвечает по телефону: «Дорогой, повторяю за тобой — буду хорошей девочкой и пойду прямо на репетицию. По пути я не должна присоединяться к маршам протеста. Я не должна заглядывать в Палату лордов и будить там всех…»

Вивиен Ли продолжала усилия. После того как газеты сообщили о ее желании встретиться с владельцем компании «Виарекс» Ф. Фенстоном, этот солидный делец согласился. 18 июля состоялась встреча.

Как выяснилось потом, Фенстон выигрывал время. Он говорил, что разделяет негодование Вивиен Ли, еще раз встретился с ней и с Оливье, позировал с актрисой перед репортерами, поехал взглянуть на зрительный зал, а вечером заявил журналистам, что сохранить «Сент-Джеймс» невозможно. Вивиен Ли не знала, что Фенстон задолго до июля завершил переговоры с Министерством угольной промышленности относительно участка, на котором стоял театр. Он даже не оправдывался: «Я встретился с леди Оливье потому, что она хотела этого. Только вопрос вежливости». Представитель министерства не скрывал удовлетворения: «Мы рады, что об этом не стало известно раньше. Не хотелось бы иметь дело с леди Оливье».

Неожиданно забрезжила надежда. Двадцатью двумя голосами против восемнадцати Палата лордов приняла резолюцию, призывающую «приостановить» дело «Сент-Джеймс». Правительство потерпело поражение. Решение Палаты объяснялось тем, что два американских миллионера собирались предложить деньги, необходимые для спасения театра. Вивиен Ли ликовала, но и теперь в ее словах звучал вызов Истеблишменту: «Почему же нет английских миллионеров, которые хотели бы сохранить «Сент-Джеймс»?»

Через несколько дней оба «спасителя» отказались от своих намерений. Попытка Вивиен Ли набрать необходимую сумму (350 тысяч фунтов) выглядела не совсем безнадежной после того, как Уинстон Черчилль пожертвовал 500 фунтов, но он был единственным именитым вкладчиком. Между тем Фенстон повысил цену за участок до полумиллиона.

Еще раз Вивиен Ли организовала демонстрацию протеста. Она не любила выставлять напоказ свою личную жизнь и давала «более немногословные интервью, чем любая другая звезда ее масштаба, за исключением, быть может, Гарбо». Однако теперь она провела специальную пресс-конференцию за день до организации нового похода на Уайтхолл.

В связи с запретом массовых собраний на Трафальгар-сквер до двух часов дня провести митинг на этой площади оказалось невозможным. После двух актеры собираются в театры. В холодный, дождливый июльский день около трехсот участников марша протеста собрались около театра. Впереди шел оркестр. Два молодых человека несли транспарант: «Спасите театр «Сент-Джеймс». Митинг общественности сегодня в 11.45 во дворе церкви «Св. Мартина-в-полях». Пока участники марша выстраивались в колонну, какой-то мужчина подошел к Вивиен Ли: «Я восхищаюсь вами, леди Оливье, но я не согласен».

Актриса побелела от гнева: «В таком случае вы — глупец, и замолчите!» Ее ярость объяснялась просто: прохожий выражал ту приятную для Истеблишмента философию пассивности, которая для Вивиен Ли была хуже преступления. Оливье рядом проворчал: «Я думаю изменить фамилию и стать мистером Панхерстом» [19] Оливье имел в виду мужа английской суфражистки Эмелии Панхерст. . Некоторые из друзей советовали быть поосторожней, и Вивиен Ли взяла с собой письмо Черчилля: «Надеюсь, вы добьетесь успеха, хотя как парламентский деятель не могу одобрить ваши методы, нарушающие общественное спокойствие».

После марша протеста и митинга делегация из Вивиен Ли, Лоренса Оливье и главы актерского союза «Эквити» Ф. Эйлмера обратилась к министру жилищного строительства Генри Бруку. Министр утверждал, что кабинет озабочен положением английского театра, но в данном случае бессилен помочь.

Историк «Сент-Джеймс» и театральный критик У. Маккуин-Поуп год спустя отмечал: «Остались только воспоминания. Одно из них — доблестная борьба Вивиен Ли. Она потерпела поражение: обстоятельства были против нее. Однако все, кто любил «Сент-Джеймс», будут с любовью помнить мисс Ли. Благодаря ей театр ушел из жизни с боем. Еще ли одни театр не оказывался причиной поражения правительства, и если театр пал вместо кабинета, это тоже в духе его традиции».

Вивиен Ли не прекратила борьбы. Ее предисловие к книге Маккуин-Поупа было продолжением марша протеста: «Эта книга представляет собой, увы, мемориальное или заупокойное издание. Читателей будущего она переполнит ностальгией и удивлением. Ностальгией по прошлому и удивлением той апатии и легкомыслию, с какими паше поколение избавляется от достопримечательностей Лондона. Потому что конец или, точнее, убийство театра «Сент-Джеймс» надо рассматривать в более широкой перспективе руин, расползающихся по Вест-Энду за годы после первой мировой войны».

Хотя Оливье все-таки принимал участие в июльских событиях, его желание стать «мистером Панхерстом» иллюстрирует его страх перед нарушением «социального этикета». Эпопея «Сент-Джеймс» еще более отдалила сэра Лоренса Оливье от Вивиен Ли.

В августе 1957 года Оливье поехал с сыном в Шотландию. Вивиен Ли направилась в Италию с Сюзанной и Ли Холманом. «Было бы чудесно когда-нибудь еще раз приехать вместе в такое теплое солнечное местечко», — писала она Холману двадцать лет назад. Теперь — по иронии судьбы — эти слова стали реальностью.

Мысли о будущем не могли не терзать ее, но все же Вивиен Ли не ожидала новой «грозы», хотя ее ум и интуиция могли бы подсказать неотвратимость мести со стороны Истеблишмента.

Орудием мести стала миссис Дженни Мэни, член лейбористской партии от захолустного округа в Шотландии. Участники Национальной конференции по проблемам общественной деятельности были ошарашены ее тирадой: «Женщина, которая штурмом взяла Палату лордов, уехала отдыхать со своим первым мужем. Ее второй муж проводит время в другом месте. Эта леди пила чай после того (на самом деле, «до». — В.У. ), как подняла шум в Палате лордов. Если она примет мое приглашение, я предложу ей чай в Палате общин и скажу, что я о ней думаю. Это ужасный пример для молодого поколения со стороны людей, занимающих столь высокое общественное положение».