Николай Михайлов - В те годы

Некоторые цифры дадут представление о масштабах работы по возрождению предприятий, которую предстояло выполнить.

К середине ноября 1941 года из Москвы было эвакуировано 2 миллиона человек. К этому времени пришлось вывезти 498 предприятий; только различного оборудования отгрузили более 100 тысяч единиц. Эвакуация была делом чрезвычайно трудным. Демонтаж оборудования происходил в считанные часы и дни.

Распахнутые двери цехов: холодно, мрачно, тоскливо. Гулкие удары кувалд по металлу, скрежет, гул кранов. Подъезжают и уезжают грузовики, увозя на станцию приборы, станки.

Люди работают молча, с каким-то ожесточением, с чувством горькой, непередаваемой обиды за то, что вот приходится покидать родной завод. Но надо было преодолеть в себе это тяжелое чувство и действовать! Чуть ли не поминутно уходили из города эшелон за эшелоном. И надо вспомнить тех, кто прилагал свои организаторские способности, чтобы двинуть с места такую мощную лавину, и тех, кто в непроглядные осенние ночи, при жалком свете вспыхивающего на мгновение фонарика передвигал станки, вел эшелон, порой попадавший под яростные бомбежки врага.

Дни эвакуации полны трагических моментов; нередко возникали опасные ситуации. В описываемое время Каширская ГРЭС была одной из крупнейших электростанций в системе Мосэнерго. Когда немецко-фашистские войска оказались на расстоянии нескольких километров от Каширы, станцию подготовили к взрыву. Секретарь МК партии Б. Н. Черноусов рассказывал мне эпизод, связанный с ее судьбой.

В самый критический момент Каширский горком обратился в Московский обком партии: положение тяжелое, станцию надо вывести из строя. Черноусов отправился к А. С. Щербакову. Выслушав Черноусова, Александр Сергеевич решил посоветоваться в ЦК партии. Через несколько минут Щербаков позвонил Черноусову и передал указание: электростанцию не взрывать, принять меры, чтобы задержать противника; вскоре подойдет подкрепление.

Станция осталась в строю.

Мириться с безмолвием на предприятиях было не в характере москвичей. Фронт требовал оружия, боеприпасов, снаряжения, продовольствия. На многих предприятиях снова начиналась жизнь.

Не могли и автозаводцы смириться с тем, чтобы в дни великой битвы цехи безмолвствовали. Приехав однажды с А. Пеговым на завод, мы нашли директора И. А. Лихачева в тире. Иван Алексеевич был, как всегда, оживлен, энергичен. И внешний облик его не изменился: он и в мирное время ходил в гимнастерке или френче армейского покроя, в легких сапогах.

Шло испытание автоматов. Предприятие наладило их выпуск, используя оборудование, оставшееся в цехах.

— Видал, как строчат! — удовлетворенно говорил Лихачев, — слова его заглушал треск автоматных очередей.

— Военпреды ищут, к чему бы придраться, а здесь, как говорится, комар носа не подточит.

Каждый, даже самый маленький по возможностям, коллектив Москвы считал своим долгом помогать воинам, защищавшим столицу.

Когда немецко-фашистские войска потерпели поражение в декабрьской битве, эшелоны с оборудованием предприятий двинулись обратно.

— Вызвали наше руководство в горком партии, — рассказывал мне Никита Коротин, — предложили в трехмесячный срок восстановить производство…

— Металлургия юга парализована, помочь не может, — разъяснял А. С. Щербаков. — Москвичи должны приналечь.

В октябре — ноябре серпомолотовцы не уходили из цехов, потому что рядом был фронт. Теперь они не уходили потому, что надо было восстанавливать предприятие. В это стоит вдуматься: на протяжении нескольких месяцев — эвакуация, подготовка к возможному уничтожению некоторых объектов, затем работа по ремонту оружия и танков, вслед за этим — реэвакуация, восстановление завода.

— Всего хватало: и слез и горя, — с горькой улыбкой замечает Никита.

Как быть с мартеновскими печами, в которых застыл металл?

В сортопрокатном цехе распаковали возвратившееся оборудование, и оказалось, что громадный маховик, которым приводились в движение два стана, разбит. Если б Краматорск, где отливали маховик, был освобожден, не было бы проблемы: отлили новый — и все.

А как теперь? Пригласили на завод начальника группы «Стальпроекта» Н. А. Соболевского.

— Что вы нахмурились, словно на похоронах, — пошутил конструктор. — Вылечить вашего больного можно: сделаем две накладки, наложим бандаж — маховик закрутится.

Конструктор оказался прав.

Война, эвакуация основательно потрепали коллектив. Где взять людей? И вновь обратились к женщинам, к молодежи. Учить приходилось непосредственно в цехе, на рабочем месте.

Свое второе рождение переживали почти все предприятия Москвы и Подмосковья — и всюду отличалась молодежь. Вот характерная картина. В середине 1942 года на заводах цветных металлов, «Борец», «Красный штамповщик» половину работающих составляла молодежь со стажем менее года.

На пути своего отступления гитлеровцы дотла сжигали города и села. Немецко-фашистские захватчики уничтожили в Подмосковье почти 55 тысяч сельскохозяйственных и животноводческих построек, сожгли 760 школ, 160 больниц, 800 библиотек.

Гитлеровцы выжигали города и села, но они не могли уничтожить жизнь.

Немецко-фашистские части вышли в район Крюкова 3 декабря 1941 года. Здесь соединились две их группировки — одна, действовавшая на Волоколамском, и другая, действовавшая на Клинском направлениях. У Крюкова было сосредоточено до 60 вражеских танков.

Фашистам противостояли воины знаменитой дивизии Панфилова и гвардейцы Катукова. Частям пришлось отбивать 5 декабря яростную атаку гитлеровцев, предпринявших новую попытку прорвать в этой точке нашу оборону и выйти к Москве.

Это были те дни, когда друг моей молодости, бывший член комитета комсомола завода «Серп и молот» политрук Саша Горбунов сам заезжал в Москву за газетами, чтобы быстрей сообщить новости на боевой рубеж. В заводской экспедиции, расположенной для удобства по соседству с проходной, каждый цех имел свою ячейку, куда и откладывали адресуемую ему почту. Для политрука Саши Горбунова отвели одну из освободившихся в связи с эвакуацией цехов ячейку.

Отбив атаки в районе Крюкова, наши войска перешли в контрнаступление. Гитлеровцы оборонялись с ожесточением. Каменные здания были превращены в доты, танки врыты в землю. Здания кирпичных заводов между Крюковом и Каменкой стали опорными пунктами оборонительной линии.

И все-таки враг не устоял. К исходу 8 декабря Крюково было освобождено. Враг начал отход к Истринскому водохранилищу. На поле боя наши команды начали сбор трофейного оружия

…К городу Клину 11 декабря подошли войска генерала Лелюшенко. Из района Дмитрова в этом же направлении наступали войска генерала Кузнецова. В течение последующих двух дней город был окружен. Бои за уничтожение всей окруженной в районе Клина вражеской группировки шли 14 и 15 декабря. К 7 часам утра город был полностью освобожден.