Вячеслав Дегтяренко - Тáту

— Больные, выходи строиться на улицу перед медпунктом. В колонну по два становись. Шагом марш! Раз… раз… раз-два-три! Взяли ногу! По плацу идём! Смирно, равнение направо!

Не повезло, навстречу из штаба вышел зампотыл! Он всегда найдёт повод для разговора.

— На месте, стой! Вы куда направляетесь так поздно? Время уже к ужину! Кто будет контролировать приём пищи личным составом?

— Я попросил начальника аптеки, она как бывший прапорщик справится.

— А это что за шайку баранов вы ведёте, товарищ старший лейтенант?

— Это больные, товарищ подполковник! Идём в госпиталь, к инфекционисту, подозрение на острую кишечную инфекцию.

— Я вижу, что не здоровые, раз так идут! Бляху на ремне подтяни, что лыбишься! Или боишься, что припрёт? А у тебя что-то подшива несвежая. Вернёшься из госпиталя, устранишь недостаток, доложишь командиру роты о том, что я тебе сделал замечание! Пусть он мне перезвонит! Как фамилия? — бегло раздавая замечания направо и налево, осматривал строй зампотыл.

— Рядовой Цыдыдоржиев! Первый взвод первая рота.

— Наверное, омуля переел? Ладно, шагайте, только строем, а не отарой! Что-то вас плохо учили в вашей академии, товарищ старший лейтенант, если вы не можете с дезой справиться. Или вы на лекциях спали?

— Да лечить дизентерию относительно несложно, но нужно посевы сделать, изолировать больных. Ведь кишечная диспепсия не всегда однозначно дизентерия. А у меня сейчас в медпункте и мест нет — все двадцать четыре койки заняты!

— Так выпишите всех лентяев и косарей! Не можете? Я после ужина зайду в вашу богадельню и выгоню их, места и появятся. А то они ещё и в госпиталях шары в штанах будут гонять.

— Не положено. Согласно приказу начмеда округа запрещено лечить в условиях медицинского пункта всех военнослужащих с подозрением на острую кишечную инфекцию…

— Не умничайте, я и без вашего знаю. Не зря медиков подчинили тыловой службе. Не было у вас порядка, зато теперь появится! Идите, доложите мне вечером по телефону. Я буду у себя в кабинете.

В госпитале приветливо встретил начальник инфекционного отделения — подполковник Нетребало Владимир Иванович, с которым мы являлись ещё и земляками.

— Что так много? Говорил, что будет десять засранцев, привёл шестнадцать.

— Пока собирались, ещё трое с полигона подошли.

— Ладно, надевай халат, будешь помогать писать истории болезни. Что мне тут одному всю ночь корячится? А вы что стоите? Берите каждый утку у старшины и на осмотр бегом марш! Старшина, покажи, где у нас туалеты дислоцированы! И скажи команде выздоравливающих — пусть койки из подвала достают, собирают и расставляют в коридоре второго этажа. Ну что, как там у вас? В Чечню готовитесь? Как командир новый?

— Да более-менее спокойно. Формируют отряд, но когда — пока неизвестно. А комбриг ничего, требовательный и «справедливый».

— Это поначалу, чтобы боялись! Потом обвыкнется, запал иссякнет. Как с такими раздолбаями можно по-другому.

Работа пошла. По второму кругу расспрашиваю о жалобах. Анамнез практически идентичный. Понос появился через два часа после обеда в столовой, ел овощной салат. Пил уголь из ротной аптечки — без улучшения. Через час работы меня вызвали вниз.

— Иваныч, это, наверное, за тобой троица пришла? Глянь в окно! Два подполковника и начмед. Что-то взгляд недобрый, небось, к расстрелу тебя приговорили. Иди, спустись — погутарь, я пока сам попишу.

— Да, это наш новый зампотыл, комбат и Ксения Николаевна.

Спускаюсь вниз. В воздухе напряжение. Трое обступают меня. Крики со всех сторон.

— Как посмел? Почему без разрешения комбрига, не поставлен в известность начмед? Откуда дизентерия? Да ты кто такой? Подрыватель боеготовности отряда, готовящегося выполнять боевую задачу. Да в военное время за такое к стене и без разговоров!

— Все осмотрены начальником инфекционного отделения, у всех выявлена острая кишечная инфекция, показана госпитализация!

— Да ты охренел, старлей, я тебе сейчас морду начищу!

— Выбирайте лексику, товарищ подполковник! Вы видели, как мы направлялись в госпиталь. А за слова ответите!

— Ну-ка, пошли, разберёмся. Да ты пьян!

После первых взмахов на наших руках повисли сопровождающие. Кулаки оставили следы ударов в воздухе! Меня сдерживал комбат Олег Рахлий. Это его бойцов я привёл в госпиталь. С ним у нас, как мне кажется, было взаимопонимание. Крепкий русский мужик, ростом выше ста девяноста и соответствующей крупной комплекции. В этом споре он был на моей стороне. ( В двухтысячном он погиб в Чечне — сгорел в танке во время штурма Грозного ).

— Не надо, Сергей Петрович, я вас прошу! Он хам, посмотрите, у него ещё молоко на губах не обсохло! За своеволие будете наказаны, за рукоприкладство напишете объяснительную. Можете идти помогать подполковнику Нетребало. Закончите с историями болезни — на беседу к комбригу. Можете сразу с двумя объяснительными. Одну ему, другую мне. И поторопитесь! Время работает против вас. А ваш сегодняшний случай мы разберём на суде чести офицеров. Двоих солдат мы заберём с собой, у них ничего не обнаружили. Неважный с вас диагност!

Быстрая Ксения Фёдоровна в этот вечер была строга, как никогда. Стройная, подтянутая, рыжеволосая, совершившая не одну тысячу прыжков с парашютом, замужняя, но оставившая мужа с дочерью где-то на «Большой Земле». Отношения у нас были подобно двум антагонистам. Она меня считала инфантильной личностью и не скрывала этого. У неё была стремительная карьера от гражданского врача-стоматолога до капитана и начальника медицинской службы бригады. После моего ухода она осталась руководить медицинским пунктом и заниматься лечебной работой. Через месяц в лазарете части умер солдат от прободной язвы. Ещё двое завершили жизнь самоубийством. В бригаде тридцать человек одновременно заболело пневмонией. Её отправили на административную работу — заведовать поликлиникой.

Утро следующего дня. Прохладный ветер доносит запах тайги, окружающей гарнизон со всех сторон. За Удой виднеются байкальские сопки, простирающиеся на север на тысячи километров. Если бежать всё время прямо на север, то можно не встретить ни одного населённого пункта, вплоть до Северного Ледовитого океана. Голубое небо, на котором отпечатывается ежечасно накаляющийся шар. День обещает быть жарким. Но пока об этом можно лишь мечтать. Перепады температур в здешних широтах достигают двадцати градусов.

Бригада спецназ выстроена на плацу. Построение — это обычная процедура. Они необходимы солдату, как зубная паста с щёткой в вещмешке и расчёска во внутреннем кармане на строевом смотре. Без них нельзя в любую погоду. Ритуал, с которого начинается день, хотя в армии день начинается с зарядки и завтрака. Но для большинства — с утреннего построения. Есть ещё построения перед и после обеда, а также после официального окончания служебного времени и вечерняя поверка ( не проверка, а именно поверка ), а также внеплановые для выяснения, чем заняты офицеры во время служебного времени и как они его проводят. В таких случаях следует выходить с отчётом о проделанной работе.