Вячеслав Дегтяренко - Тáту

Медпунктом можно похвастаться. Есть столовая для больных, шесть палат по четыре койки в каждой, кухня, аптека, душевые кабинки, ванная комната, кабинет стоматолога. Многие приходят ко мне, как на экскурсию. Но такая напряжённая работа обошлась мне выговором и лишением надбавки за сложность и напряжённость — двести пятьдесят рублей! Вот такие парадоксы. Это за то, что я огрызнулся своему начальнику, так как не успел выполнить месячный доклад по заболеваемости, хотя это не входит в мои обязанности. Комбриг вызвал меня в кабинет и на протяжении часа читал лекцию в непристойных выражениях. Я бы может быть и стерпел, но тут совсем по-скотски, да ещё и с запахом амбре.

Помнишь, я тебе писал, что в январе у нас убили солдата (кулаком или сапогом в голову). Командир части приказал получить две тысячи рублей аванса в кассе на ритуальные услуги (покупка цинкового гроба, сопровождение). Деньги я получил и отдал ему (они пошли на взятку прокурору). Когда я спросил, как я буду отчитываться за них, он сказал: «не переживай, всё решу!» В конце января комбриг сменился. Деньги я смог погасить, так как достал настоящие квитанции, по которым покупался цинк на собранные деньги от сослуживцев. Он же их и подписал, чтобы я сдал отчёт в финслужбу. А потом отказался от своих слов и обвинил меня в подделке документов, почерка и в том, что я разбазарил деньги. Когда я стал сопротивляться и давить на совесть, он сказал, что для получения полковничьих звёздочек он и не через такое проходил и что понятия «совесть» и «спецназ» несовместимы.

Представляешь, получается, что я три месяца буду сидеть на одном пайке! У меня есть три выхода из этой ситуации. Подать в суд. Написать в управление округа. Убежать из этой части при первой же возможности.

Но всё усложнилось Балканским кризисом. Сегодня внезапно начались прыжки с парашютом. Хотя в прошлом году не хватало топлива для вертолётов. Таких бригад, как наша, четыре в России. Поэтому есть возможность попасть в «горячую точку». Сегодня я дежурный врач на площадке парашютистов.

Продолжаю на следующий день, так как во время моего дежурства один из прапорщиков при приземлении сломал кости голени. Открытый перелом. И я оказывал ему неотложную помощь, а потом доставил в госпиталь.

Вчера обсуждал с начальником свой майский отпуск. Она дала добро при двух условиях. Доведение медицинского пункта до рабочего состояния. Подготовка всей медицинской документации. С одной стороны, это немного, с другой — работы без конца и края.

Богдан вырос на шесть сантиметров и прибавил в весе полтора килограмма. При этом стал очень беспокойный и крикливый. Может, так проходит становление характера? Спать он не дает ни днём, ни ночью. До четырёх месяцев нам дают детское питание на молочной кухне. Покупать в магазине довольно накладно. Пачка стоит пятьдесят пять рублей. Её хватает на пять дней. Вводим различные прикормы. Избегаем китайских яблок, от которых часто бывают отравления.

Пока писал тебе это письмо, произошло ещё одно ЧП. Молодой лейтенант при приземлении разбил себе голову. Парашют налетел на столб. Я его перебинтовал и отправил в госпиталь. Вообще прыжки в этот раз довольно травматичные. Ежедневно прыгают сто человек, травматизм составляет десять процентов. Завтра и я планирую сделать свой первый прыжок.

С первого апреля поднимают зарплату на триста рублей. С этого же дня ожидается повышение цен. Жизнь всё дорожает и дорожает. Я развиваю своё кулинарное творчество. Научился делать торт Наполеон, пирожное картошка из хлебных сухарей, а недавно приготовил шоколадные конфеты из вермишели второго сорта.

Привет, папа! Конец апреля и май вышли довольно напряжёнными. Как ты помнишь из нашего телефонного разговора, я должен был пойти в отпуск в мае. Но вместо тридцати дней, мне дали пять суток по семейным обстоятельствам. И это притом, что билеты на самолёт у меня уже были куплены. Ситуация усложнилась тем, что заболел Богдан и местные врачи не смогли выставить ему правильный диагноз, предложив колоть ему антибиотики. И хоть я не педиатр, решил лечить его, как меня учили в академии. Забегая вперёд, скажу, что это привело к позитивному результату. Так вот, вопрос о вылете решился в одиннадцать часов вечера — за десять часов до посадки в самолёт, а отпускные деньги выплатили за два часа, а в аэропорт на машине ехать час, так что мы чудом успели. В полёте делал Богдану инъекции и давал лекарства. В Москве встретил друг на машине и отвёз на Ленинградский вокзал, где разместились в комнате матери и ребенка.

В Питере зашёл в гости к бывшему начальнику курса и начальнику второго факультета. С их слов — треть моих однокашников уже уволились из рядов ВС РФ. Начальник факультета предложил мне должность курсового офицера. Я навёл справки — место стоит 1000 у.е. — и понял, что это не для меня. Большую часть времени я решал вопросы о переводе в Европейскую часть России. Были два варианта: начмед бригады в Сенеже и начмед в Луге. По второму вопросу переговоры веду уже полтора года. Перед вылетом в Улан-Удэ мне позвонили и сказали, что должность стоит 500 у. е. Деньги для меня большие, и хоть я мог бы занять эту сумму, гарантий, что меня отпустят из штаба округа, нет, а «фирма» ничего не гарантировала. Я отказался, да и вообще против того, чтобы платить деньги за трудоустройство. Мне кажется, что это пережиток феодализма.

Поэтому я сейчас оказался в цейтноте. Выбраться на Запад нет возможности, а оставаться на Востоке мне надоело, так как ежедневно думаешь о возвращении. Я открыто заявил, что не хочу служить в спецназе при таком руководстве. Вместе с тем я задержался в отпуске, и на меня завели уголовное дело. Командир грозится, что посадит меня на три года за дезертирство. Но я уведомил его, что был занят лечением и обследованием ребенка. Он же сказал, что на первом месте должна быть служба, а потом семья. С его слов выходит, что чем лучше я буду относиться к семье, тем хуже буду служить, тем меньше мне будут платить, и тем хуже я буду жить. Вот такая уставная философия! Бред! И это я выслушиваю постоянно.

Вчера меня разбирали на аттестационной комиссии, где постановили: перевести в другую часть, подальше от «жемчужины Забайкалья», на низшую должность, так как с административно-хозяйственной должностью я не справился. С последним я где-то согласен, так как невозможно сделать невозможное: работать и за себя, и за своего начальника, и выполнять безумные приказы и распоряжения. По моим справкам и по зубоскальству начальника тыла с начмедом, меня хотят заслать в Борзю, на границу с Китаем. Это 1200 км к востоку. Место считается очень гнилым и диким.