Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

Застав его врасплох, мятежники ворвались в арсенал, где добыли патроны и ружья. Сражение началось утром — его ускорил вынужденный отъезд некоторых членов королевской семьи — и продолжалось до вечера. Иоахим скосил наиболее дерзких мятежников залпами шрапнели, а вслед за тем выпустил вдогонку отступающим солдат со штыками. Мюрат докладывал своему властелину, что в тот день убил 1200 человек, причем 200 застрелил собственноручно, называя их при этом «канальями» и уверяя, будто восстание вызвало возмущение у испанской аристократии. Иоахим без обиняков заявил императору: «Результаты второго мая гарантируют Вашему величеству решительный успех. Ваше величество может без всякого риска для мира распорядиться испанской короной. Здесь все принимают сложившуюся ситуацию как должное и с нетерпением ждут нового короля, которого Ваше величество подарит Испании». Мюрат наверняка был уверен, что этим королем станет он сам.

Тем временем Луи отказался от испанского трона, за который с удивительной прытью ухватился Жозеф, надеясь сохранить и Неаполь (на такое не решались даже Бурбоны — они всегда разделяли эти две короны). Иоахим получил от Наполеона письмо, написанное в день восстания в Мадриде: «Моим повелением неаполитанский король да правит в Мадриде. Тебе я отдаю королевства Неаполь и Португалию». Император добавил комментарий, свидетельствующий о его оценке способностей Каролины: «Имея такую супругу, как твоя, ты всегда сможешь оставить государственные дела и прибыть к нам, случись нам объявить войну. Она вполне способна выступать в роли регента».

Мюрат был горько разочарован. Он ответил вполне в его духе: «Сир, я получил ваше письмо от 2 мая, и слезы потоками льются по моим щекам, когда я пишу мой ответ… Я предпочитаю Неаполь и поэтому вынужден сообщить Вашему величеству, что ни за какие блага не соглашусь принять португальскую корону». Его неприязнь к Португалии, по-видимому, объясняется тем, что Иоахим прекрасно понимал: в Лиссабоне он будет играть вторую скрипку после Жозефа в Мадриде. Вслед за этим последовали уговоры и переговоры, которые взяла на себя Каролина. Но даже эта проницательная особа в подметки не годилась своему брату-императору. Тот вынудил Мюратов уступать ему Берг и все их французские владения и дворцы (оцениваемые в 16 миллионов франков). Взамен 1 августа 1808 года Иоахим был провозглашен в Неаполе королем Иоахимом-Наполеоном обеих Сицилий, хотя сам он находился во Франции, куда вернулся после полного физического истощения. Император сказал Мюрату, что тот может не торопиться с отъездом в свои владения. Однако вскоре, изменив первоначальное решение, приказал шурину немедленно выехать в Неаполь.

Вполне возможно, что приказ Наполеона был спровоцирован жалобными обращениями от «дона Хосе Примере» позволить ему вернуть себе его прекрасные итальянские владения, которые он был вынужден покинуть скрепя сердце. Теша себя сладостными мечтами вскоре стать наикатолическим королем Испании и Индии, Жозеф пересек в июле Бидоссоа и обнаружил, что в его новых владениях идет настоящая война. Блестящие донесения Мюрата рисовали совершенно ошибочную картину, будто испанцы покорены и послушны. В действительности Жозефу удалось добраться до своей столицы лишь после уничтожения сорокатысячной армии его «подданных». В задумчивости он написал своей неаполитанской любовнице, герцогине Атри: «Оказалось, что я коронован в стране, народ которой меня отвергает». Однако тотчас признает, что, как обычно, его закружило «волею обстоятельств». Когда Жозеф вошел в Мадрид, улицы оказались пусты, а ставни на окнах закрыты. За редким исключением аристократия в массовом порядке покинула Мадрид. Профранцузская партия, главным образом либералы и свободомыслящие граждане, была слишком малочисленной, и ее члены — «хосефинос» — в глазах подавляющего числа испанцев казались предателями и коллаборационистами. 9 августа Жозеф доложил своему брату-императору в письме, которое можно назвать криком души, что намеревается издать указ, «дабы сложить с себя корону властелина над страной, которую я вынужден усмирять силой оружия, и, будучи свободным выбрать себе иной народ, а именно граждан Неаполя, способных по достоинству оценить мое правление и уважать мой характер, я предпочитаю народ, который хорошо знает меня, и намерен вернуться в Неаполь, выразив мои наилучшие пожелания в процветании Испании, но посвятив себя трудам на благо обеих Сицилий». Увы, было уже поздно.

Испанцы с прежней ожесточенностью продолжали военные действия против французских захватчиков Талейран пишет в своих мемуарах: «Наполеон напал на Испанию без всякого стыда, без малейшего предлога. Ни одна нация не смогла бы принять такой позор».

Весьма одаренный французский командующий, генерал граф Дюпон, был вынужден капитулировать при Бейлене с 18-ю тысячами французов лишь неделю после появления в Мадриде Жозефа. Последнему пришлось в спешном порядке уносить ноги из столицы в сопровождении бунтующих пьяных солдат, которые разграбили его же собственный багаж. В конечном итоге Жозеф нашел себе пристанище в Витории, откуда было рукой подать до французской границы. Англичане высадились в Португалии, и генерал Уэлсли (будущий герцог Веллингтон) 21 августа нанес поражение маршалу герцогу д’Абрантесу (Жюно) у Вимейро и занял Лиссабон. К концу августа 1808 года Португалия была практически потеряна для французов. В Испании несчастный Жозеф сумел сохранить за собой лишь несколько провинций к северу от р. Эбро. Для его спасения император вынужден был лично прийти в Испанию и в молниеносной кровавой кампании уничтожить испанскую армию. В это время маршал Сульт вытеснил за пределы полуострова небольшой экспедиционный корпус англичан. Жозеф смог вторично войти в Мадрид лишь в январе 1809 года, вскоре после возвращения его брата в Париж. Но не успел Наполеон покинуть Испанию, где оставил после себя 270 тысяч солдат, ситуация начала быстро меняться к худшему. Произошло общенациональное восстание, вылившееся в форму безжалостной и жестокой партизанской войны не на жизнь, а на смерть. Причем это были не крупные сражения, а нескончаемые, но кровавые мелкие стычки между испанцами и французами, нашедшие свое выражение в отвратительных зверствах с обеих сторон. Вскоре на арене снова появились англичане. Французские маршалы грызлись друг с другом, будучи не в состоянии прийти к единому решению — как покончить с этой народной войной. Подобное упорство было для них в новинку У короля Жозефа были все основания оплакивать два столь быстро промчавшихся года своего царствования в Неаполе. Однако со свойственной ему заносчивостью он тем не менее не терял надежды стать независимым монархом. В патетическом письме, написанном в декабре 1808 года, он жаловался брату, что из-за недостатка власти «я сгораю от стыда перед моими подданными». Желая спасти Жозефа от неловкого положения, император предоставил ему чуть больше самостоятельности. Чтобы продемонстрировать ее, «Его наикатолическое величество» весьма неубедительно объявил, что среди прочего считает своим долгом соблюдать «единство нашей священной веры». По возвращении в Мадрид он хвастал перед Наполеоном: «Дайте мне миллион человек и миллион франков, и я верну мир в эту страну». В следующем месяце, феврале, он попросил разрешения отречься от престола, коль ему не дозволено править испанским народом «как я считаю нужным». Эти слова, кстати, он повторил не раз. Многие из его писем остались без ответа. Жозеф не имел ровным счетом никакого веса и влияния. Единственным оправданием его пребывания на испанском троне было то, что он был Бонапартом, — полное ничтожество в руках озадаченных военных советников, которые ни во что его не ставили и насмехались над его «планами» Жозеф утешал себя привычным для него способом с графиней Харнуко, вдовой генерал-губернатора Кубы, и маркизой дель Монтеэрмозой, зрелой, пышной двадцатипятилетней дамой, супруга он наградил тем, что возвел в испанские гранды. Имелось у Жозефа и известное число актрис, среди которых особенно выделялась прекрасная итальянка Ла Финески. «Испанская язва» (определение самого Наполеона) под боком Французской империи и Континентальной блокады в действительности оказалась смертельной раной.