Вадим Осипов - Мореходка

Мы нагоняем небольшой двухмачтовый парусник с тёмно-красными парусами. Если их условно принять за алые, то дальше направление мысли пойдёт в соответствии с сюжетом романа Александра Грина! Но неожиданно погода портится. Небо заволакиваю низкие тёмные тучи, и начинается дождь. Я уже начинаю думать, что и на этот раз Замок Гамлета ускользнёт от меня за дымкой и пеленой дождя. Но как раз в тот момент, когда мы проходим мимо замка, погода резко улучшается, становится ясно, и Замок Гамлета Эльсинор предстаёт перед нами во всей своей красе!

Вообще-то этот замок называется Кронборг. Но отдадим дань уважения Вильяму Шекспиру: Эльсинор – так Эльсинор! Жаль, что нельзя подойти поближе, чтобы разглядеть его во всём великолепии. Поднимаюсь на левое крыло мостика, где стоит оптический пеленгатор – визир. Через его объектив любуюсь стройным, в несколько этажей, готическим замком под зелёной крышей. Над башней, на высоком шпиле, виден флюгер – золотой петух. Перед стеной замка растёт огромный дуб. На одной из четырёх угловых башен находится маяк. Он подмигивает нам из окна башни своим жёлтым глазом. Замок стоит у самого моря. За ним виден небольшой городок, портовые краны. Здесь самое узкое место в Датских проливах между Данией и Швецией. Места здесь очень интересные. Вот, что рассказал мне наш электромеханик.

На подходе к Копенгагену есть два небольших острова. Очень давно, когда на месте Копенгагена стояли лишь несколько небольших рыбацких деревушек, у местных жителей был обычай. Молодожёны в первый же день свадьбы ехали на один из островов, где их на неделю оставляли вдвоём. Не давали с собой ни воды, ни пищи. Если за эту неделю молодые сумели прокормиться и не перессориться друг с другом, то брак считался законным и прочным. Давно уже нет такого испытания, но острова остались. На одном из них размещается сейчас гидрометеорологическая станция.

Вот мы входим в пролив Каттегат. Берега скрылись из виду. Можно спускаться в каюту. Сегодня сбылась ещё одна моя мечта: я видел Замок Гамлета!

CXXVI.

Пошёл третий день нашего плавания в Испанию. Выдался он беспокойным и суетливым. С раннего утра мы с начальником радиостанции пришли в радиорубку. Нам предстояло разобраться с неисправностями аппаратуры. К барахлящему факсимильному аппарату добавился ещё и магнитофон – записывает только тогда, когда ему вздумается! Непорядок! И вот я под руководством ежеминутно отвлекающегося на несение вахты начальника целый день воевал то с факсимильным аппаратом, то с магнитофоном. Залезал с отвёрткой в самые немыслимые щели, чтобы отвернуть крепёжные винты и вынуть блоки. Корпел над каждым контактом множества реле, прочищая их и промывая спиртом. Сколько раз проклятые винты падали внутрь аппаратов, и их приходилось долго искать и вынимать оттуда! Но самое обидное то, что мои усилия почти ни к чему не привели. Магнитофон вообще пришлось заменить запасным. Вот так мы с начальником и крутились весь день, как белки в колесе! От факса к магнитофону, от магнитофона к передатчику (несколько раз выходили на связь), от передатчика к телетайпу (надо было набивать радиограммы), от телетайпа опять к факсу! Вот так и бегали по замкнутому кругу! Вдобавок ко всему море слегка разыгралось, и нас довольно ощутимо покачивало. Ощущение было не из приятных, но я держался молодцом!

Мы уже в Северном море! Кругом только небо с потрёпанными ветром серыми облаками, солнце и брызжущее пеной море! На горизонте видны несколько судов. Как хорошо было перевести дух на этом просторе после осточертевшего бесполезного ремонта старой аппаратуры!

Вечером добрался до каюты. Но возможность рухнуть на коечку и отдохнуть растаяла вместе с приходом токаря и электрика, зашедших в гости «потравить». Полтора часа рассказывали мы друг другу анекдоты и разные смешные истории! Потом они ушли в свои каюты, а я решил «добить» очередную схему для отчёта по практике. Как говорил Шурик из фильма Гайдая «Операция «Ы»: “Надо, Федя, надо!”

Через час я закончил возиться с этим делом и вышел на палубу. Какая великолепная была ночь! Море почти успокоилось, большая круглая луна ярко светила на чёрном звёздном небе. Её окружали редкие косматые облака, которые постепенно разгонял ветер. По воде бежала яркая серебристая дорожка! Настоящая волшебная картина! Ну, прямо, как у художника Куинджи: «Тиха украинская ночь …, но сало лучше перепрятать!» Шутка!

А прямо над моей головой светили две, наших с Иринкой, звёздочки. Видишь ли и ты их, дорогая моя? А, может быть, давно уже спишь сладким сном? Пора и мне ложиться! До завтра!

CXXVII.

Сегодняшнее утро было сырым и туманным. Но к обеду погода исправилась, и тут я увидел Англию и Францию одновременно! Мы проходили самое узкое место в проливе Ла-Манш. Оба берега были высокими, скалистыми, круто обрывающимися в море в одних местах или полого спускающимися в других. На французском берегу видны высокие дома – похоже, это Кале. Знакомые всё места! Вспомнились почему-то строчки из песни про студента, с пластинки Давида Тухманова «По волне моей памяти»: «Во французской стороне, на чужой планете, предстоит учиться мне в университете!» Вот откуда плыл этот студент, из Англии во Францию! В Сорбонну, видно, собирался поступать. Да, тут совсем недалеко! Вокруг нас очень много судов. Их здесь как машин на Невском проспекте! Несколько часов хода были видны оба берега. Потом французский берег скрылся из вида. Через полтора часа и английское побережье пропало в туманной дымке. Мы вышли в открытое море.

После обеда мне нужно было принять сводку погоды от испанской радиостанции. Но магнитофон меня подвёл. Плёнка соскочила с катушки и намоталась на вал электродвигателя. Пришлось целый час её распутывать. Проклял всё! Потом работал над отчётом, но дело продвигалось медленно. Зато после ужина мы смотрели отличный фильм «Вам и не снилось». Смотрел я его не в первый раз, но в море всё ощущается гораздо острее, чем на земле. Поэтому впечатления от просмотра вызвали у меня такую тоску по Ленинграду и моей любимой, что хоть волком вой! Пошёл на радиостанцию принимать погоду, которую не удалось принять днём. На этот раз всё получилось! Засыпал я под строчки песни из фильма, которые продолжали звучать в моей голове: «Я уплываю, и время несёт меня с края на край …».

CXXVIII.

Вот мы и в Бискайском заливе! Про него идёт дурная слава, что шторм здесь бывает 350 дней в году. Но нам везёт! Погода стоит относительно спокойная. Волны здесь длинные и тягучие, чувствуется близость Атлантического океана. Нас покачивает, но зыбь идёт с кормы, поэтому чувствуем мы себя весьма сносно. Весь день я провёл на радиостанции. После вечернего чая писал отчёт. Печатная машинка, аж! раскалилась от моих стараний. Мне хотелось сделать как можно больше, так как время меня уже поджимало. Одурев от писанины, я вышел на свежий воздух. Кругом чернота. Ни луны, ни звёздочки – ничего! Только, если очень приглядеться, можно увидеть у самого борта пенящуюся воду. Жутко! Но за нашей кормой замечаю единственный далёкий огонёк. Он, как лучик надежды, подбадривает меня. Завтра мы приходим в Бильбао.