Вадим Осипов - Мореходка

Представьте себе обычный, до боли знакомый, курсантский кубрик, с рундуками и кроватями, расставленными вдоль стен. Но вместо стола, посреди комнаты, стояла: Настоящая! Парусная!! Яхта!!! Швертбот-двойка «Кадет» в натуральную величину, только без мачты и парусов! «Ничего себе!» – только и смог сказать я, присвистнув от неожиданности.

В кубрике было двое ребят. «Ну, вы даёте, мужики! – обратился я к ним. – Кто из вас старшина роты?» Поговорили. Выяснилось, что они занимаются парусным спортом ещё со школы. А в яхт-клубе им дали на восстановление этот старенький швертбот. Ну, чтобы не тратить время на дорогу туда-обратно, они решили ремонтировать его здесь. Благо, сейчас обстановка в Училище спокойная. Командир роты – нормальный мужик – не стал препятствовать. Я изложил им свою проблему с ночлегом. Они уважительно отнеслись ко мне, как собрату-старшекурснику. Напоили чаем и показали коечку, где можно было «перекантоваться» до утра. Дневальный был проинструктирован, что меня нужно будет разбудить рано утром. Потом я им рассказывал о своих плаваниях, но недолго. Нужно было укладываться, так как мне надо было рано вставать. Заканчивался период «белых ночей», но сумеречный свет за окном нисколько не мешал мне уснуть в стенах родной Системы. В половине шестого утра дневальный растолкал меня, и я, наскоро умывшись, тихонько распрощался с ребятами и отправился на Финляндский вокзал.

CXXII.

Семичасовая электричка на Выборг вместила в себя всех членов нашего экипажа, побывавших дома и захвативших с собой членов своих семей, включая жён и детей различного возраста. Дело в том, что следующий наш рейс в Ленинград, после разгрузки в Выборге был каботажным. То есть без выхода за границу. А в такие рейсы с разрешения капитана членам команды разрешалось брать своих родственников. При этом они проживали в каюте члена экипажа вместе с ним и могли питаться в столовой команды. Деньги на их питание вычитались из зарплаты работающего на судне. Но если рейс был коротким, то администрация судна на это «закрывала глаза». Флотское гостеприимство было превыше копеечных расходов. Да, и кто же упустит возможность показать настоящее морское судно своим родственникам?

Дорога была весёлой, и время в пути прошло незаметно. В порту наша удалая компания появилась вовремя. Когда мы шли к своему судну, я заметил, что недалеко от нас стоит наш «собрат» – однотипное с нами судно «Шексналес». Именно на нём находились двое ребят с нашей роты, с которыми мы были на «Братске». Узнав у второго помощника, когда планируется отход нашего судна, я отпросился у начальника радиостанции, чтобы повидаться с однокашниками. Он, узнав, что наши суда стоят рядом, отпустил без вопросов. Я помчался к друзьям на «Шексналес». На вахте у трапа как раз стоял Юра Вихров! Он удивился и обрадовался, увидев меня! Мы обнялись и полтора часа рассказывали друг другу о своих приключениях, делясь впечатлениями о наших заграничных плаваниях. «Шексналес» загружалось древесиной, и потом уходило в Швецию. Мы же отправлялись в Ленинград. Время пролетело незаметно, и, прощаясь, мы пожелали друг другу «семь футов под килем» и «Счастливого плавания!»

Через пятнадцать минут после того, как я поднялся на борт, мы дали прощальный гудок и отошли от причала Выборга. Погода понемногу портилась. Небо затягивалось серыми облаками. Но настроение у всех было радостное! Наш теплоход напоминал нечто среднее между плавучим домом отдыха и детским садом на выезде! От этой семейной суеты я укрылся в радиорубке. Начальник усадил меня за телеграфный ключ, и я несколько раз связывался и с Выборгом, и с Ленинградом. Руки мои дрожали всё меньше и меньше! Осваиваю самостоятельную работу. Вечером, часов в семь, мы подошли к приёмному бую Кронштадта. Мама дорогая! На рейде стоят более тридцати судов, ожидая разрешения на заход в порт. В большинстве своём – иностранные. Встали и мы рядышком с ними. Молчит Ленинград. Не хотят нас пускать домой! Ещё раз удалось поработать на ключе с ленинградским радиоцентром. Новостей не было. От скуки смотрели потом телевизор, финский канал здесь принимал довольно неплохо. Показывали какой-то ковбойский фильм, но он оказался довольно нудным. Не то, что мы смотрели в Англии! Высидел до конца, а потом отправился «на боковую». Хорошо бы завтра войти в порт! Ну, всё, сплю!

CXXIII.

Ленинград – город маленький! В этом я убеждаюсь всю свою жизнь. Множество людей, с которыми ты встречался где-нибудь за Полярным кругом или в местах, где и люди-то редко бывают, потом оказываются твоими соседями по улице или району, где ты живёшь, или у вас имеются общие знакомые и друзья. Для моряка порт – это место, где можно обязательно встретить старого знакомого, товарища или коллегу по работе, вне зависимости от того, где этот порт находится – в нашей стране или за границей. Ленинградский порт не был исключением из этого правила. Поэтому первым, кого я встретил у проходной Ленинградского Ордена Ленина Морского торгового порта, был Евсей Фрейдз! Мой закадычный друг Сева, вместе с которым мы отдыхали год назад в Ялте, а сейчас проходили плавпрактику на судах Балтийского пароходства. Сева был одет в синюю курсантскую робу с гюйсом и нёс в руках какие-то документы. После крепких дружеских объятий и восторженных приветствий Сева заговорщицки приобнял меня и сказал, что у него есть ко мне одно, совершенно не терпящее отлагательства дело. После чего повёл меня на стоящее рядом у причала УПС (учебно-производственное судно) «Профессор Хлюстин», где он проходил групповую плавательную практику вместе с остальными ребятами из нашей роты.

Учебно-производственное судно (УПС) Балтийского Морского Пароходства «Профессор Хлюстин».

Они тоже недавно пришли из-за границы и несколько дней будут стоять в Ленинградском порту. Много поколений курсантов мореходок проходило плавпрактику на т/х «Профессор Хлюстин». Его экипаж состоял из штатных моряков, которые постоянно работали на этом судне, и многочисленных курсантов различных морских училищ, проходящих здесь практику по различным судовым специальностям. Дневальными у трапа стояли сразу два курсанта, одетые по форме №3, с традиционными повязками «рцы» на рукавах. Один из них был из нашей роты. Так я попал в гости к нашим ребятам. Пройдя по многочисленным палубам, которые блестели флотской чистотой (большая приборка тут проводилась каждый день), мы спустились в жилые отсеки, где в больших кубриках с двухярусными койками жили мои однокашники. Удивление, радость встречи и дружеские объятия слились в одно целое! Ребята были одеты в рабочее платье, которое мы носили в Училище, и обстановка в кубрике весьма напоминала училищный быт. Эдик Спиридонов изменился внешне, отрастив, вероятно для солидности, свои первые усы. За это ребята стали называть его Стасом (намекая, что он усатый, как таракан)! Эта кличка так приклеилась к нему, что потом Эдиком в роте его больше никто и не называл! Эдик не обижался, ведь и Сергея Придатко, нашего одногруппника, все звали Кешей, и тот тоже относился к этому спокойно. Мы рассказали друг другу о своём флотском житье – бытье. Ребята проходили практику под началом нашего преподавателя РОС (радиооборудование судов) Филимонова. Он на время нашей плавпрактики временно устроился на «Хлюстине» начальником радиостанции. Так что ребятам приходилось использовать свои знания по его предмету на «всю катушку». Но они не жаловались: как начальник радиостанции Филимонов был весьма неплох! О капитане «Хлюстина» они рассказывали истории, которые весьма походили на морские байки, но ребята сами были их свидетелями. Капитан был молод и славился своей лихостью и удалью. Когда они ходили в Италию, то в Средиземке (Средиземном море) капитан разрешил устроить купание для курсантов и всех желающих членов экипажа. Предварительно была спущена спасательная шлюпка с членами экипажа, и всё это дело было обставлено как шлюпочные учения. Прыгать в воду нужно было с борта. Когда поступила учебная команда «Покинуть судно!», желающих быть первыми среди курсантов не нашлось. Тогда с крыла верхнего мостика в воду «солдатиком» вошло обнажённое загорелое тело капитана, одетого в плавки. Вынырнув на поверхность, капитан вынул изо рта конец зажжённой ещё на мостике сигары, затянулся и, выпустив кольцо дыма, крикнул опешившим курсантам: «Ну что, салаги, кто за мной?!» После этих слов все попрыгали в воду уже без боязни и сомнений!