Игорь Ефимов - Бермудский треугольник любви

БАС: В предисловии к книге "Факты" Рот пишет, что по степени самообнажения он видит себя где-то посредине между эксгибиционизмом Нормана Мэйлера и паталогической засекреченностью Сэлинджера. На сегодняшний день мы имеем слишком мало данных и "свидетельских показаний", чтобы провести серьёзное "следствие по делу", отделить мерцающие обличья двойников от фигуры самого автора. В связи с этим, почему бы нам не притвориться наивными олухами и не принять все вымышленные "я", рассыпанные в его романах, буквально? Ведь в творческом процессе писатель, говорящий от первого лица, всегда должен поверять поведение героя собственным эмоциональным и жизненным опытом. Использование "я" неизбежно должно приоткрывать какую-то правду о самом пишущем.

ТЕНОР: Действительно, при таком подходе мы окажемся избавлены от необходимости объяснять, откуда мы получили те или иные "улики" для нашего следственного дела. Мы будем вправе отмахнуться от литературных увёрток нашего подследственного и исходить из допущения, что в своей психологической сути Нил Клугман, Александр Портной, Натан Зукерман, Дэвид Кепеш, Колман Силк, Баки Кантор и прочие есть одно и то же лицо, в реальной жизни пользующееся водительскими правами, выписанными на имя Филипа Рота. "Подозреваемый" говорит от первого лица — ведь это равносильно признанию. Что может быть лучше! "А вдруг его признания вырваны пыткой?", — спросят нас законники и гуманисты. "Подобный вид пытки называется жизнь, и он разрешён во всех цивилизованных государствах", — ответим мы. И сможем прямиком отправиться в детство и отрочество Филипа Рота, которое так блистательно описано им в романе "Жалобы Портного" (1969).

БАС: Из этого романа мы узнаём, что мальчик, которого мы дальше будем называть Алекс-Натан, родился и рос в еврейской семье, жившей в городе Ньюарк, штат Нью-Джерси. Что отец его был агентом по продаже страховых полисов, а мать вела домашнее хозяйство и растила своих детей. Она учила их быть вежливыми, честными, старательными, богобоязненными, учила правилам, завещанным еврейской традицией, но главное — следила за их питанием. Если ей казалось, что сын слишком мало съел за обедом, она усаживалась рядом с ним, держа в руках длинный кухонный нож, и мальчик, давясь от страха, запихивал в себя ненавистную еду. Если она подозревала, что по дороге из школы он съел в какой-то забегаловке поджаренный картофель или гамбургер, она начинала рыдать и умоляла его никогда не делать этого. "У тебя начнётся хронический понос и недержание мочи", — грозила она доверчивому ребёнку.

ТЕНОР: Пытаясь поймать его на очередном гастрономическом преступлении, она требовала, чтобы он не спускал воду в туалете, дал ей посмотреть на "улики". Но Алекс-Натан каждый раз делал вид, что забыл о приказе, и воду спускал. Ибо ему необходимо было скрыть следы более серьёзного "преступления". Довольно рано он открыл для себя радости мастурбации и предавался этому пороку по нескольку раз в день. Иногда они с приятелями усаживались в кружок и по команде устраивали состязание — кто первый кончит. Если герои маркиза де Сада из книги в книгу стегают розгой женщин, если герои Захер-Мазоха дают женщине стегать и унижать себя, то герои Филипа Рота упоённо и изобретательно мастурбируют в туалетах и скверах, в такси и в автобусах, используя то свою руку, то пальцы покладистой партнёрши, то носовой платок, то кусок сырой говяжьей печёнки. ("Доктор, поймите, я трахнул обед моей семьи!")

БАС: Среди участников и идеологов "сексуальной революции", прокатившейся по Америке во второй половине 20-го века, Филипа Рота можно уподобить некоему Робеспьеру, доводящему воинственные лозунги и догматы до крайности. Под его гильотину отправлены все романтические сентименты, а также стыдливость и скромность, они изгнаны из его произведений как нечто позорное, как дань прогнившей буржуазной морали. Мужские и женские гениталии присутствуют на страницах его прозы во всех возможных ракурсах и сочетаниях, нецензурные слова мелькают чуть ли не в каждом абзаце. Ведь правда жизни, по понятиям Алекса-Натана, в том и состоит, что все мужчины и женщины только и ищут, как бы совокупиться друг с другом, а те, кто отрицает этот очевидный факт, просто трусы или лжецы.

ТЕНОР: В романе "Жалобы Портного" очень красочно описано, как Алекс-Натан нашёл партнёршу, обладающую восхитительной попкой и разделяющую его взгляды на отношения полов. При первой встрече на улице между ними происходит такой диалог: "Хай… Мне кажется, мы уже встречались где-то?.." — "Чего тебе надо?" — "Я бы хотел пригласить вас распить стаканчик…" — "Ещё один блядун на мою голову." — "Тогда как насчёт пососать твою пипку?" — "Вот это уже лучше", — отвечает прелестница. И счастливая парочка тут же отправляется в её квартиру.

БАС: В этом романе автор даёт героине имя Мэри Джейн Рид, по прозвищу Обезьянка. У неё за плечами уже два развода, где-то ошиваются двое рождённых ею детей. Прежние мужчины обращались с ней ужасно, смотрели сверху вниз, оскорбляли, избивали, бросали. И в Алексе-Натане вдруг вспыхивает желание стать для неё рыцарем в сияющих латах, искупить чужую вину, показать ей, себе, всему миру, как ведёт себя настоящий мужчина. Подобная схема отношений будет многократно всплывать и в других романах Рота, и та же героиня будет появляться там под другими именами. Её образ превратится в типаж. Чтобы не потерять этот кочующий из книги в книгу персонаж, нам следует обозначить его каким-то условным кодом-кличкой. Например ДУМ — Девушка, Обиженная Мужчинами.

ТЕНОР: В романе "Моя мужская жизнь" (1974) ДУМ выведена под именем Морин Тарнапол. Там её вульгарность, бесчестность, манипуляторство доведены до гротеска. Больше того, ей удалось нащупать слабую струну Алекса-Натана и безотказно надавливать на чувство вины, взращённое в нём еврейским воспитанием. В какой-то момент она объявляет, что забеременела и он должен на ней жениться. "Как забеременела? Не может быть! Мы вели себя так осторожно!" — "Не веришь? Я пойду и сделаю тест, чтобы ты убедился", — говорит хитрая ДУМ. Сама же отправляется в близлежащий сквер, находит там беременную негритянку и за скромную плату покупает у неё баночку мочи, которую и сдаёт на анализ в аптеку. Алекс-Натан в ловушке, а ей только того и надо. Есть убедительные свидетельства того, что первая женитьба Филипа Рота произошла именно таким образом.

БАС: Два года супружеской жизни были мученьем для Алекса-Натана. Только страх, что жена исполнит свою угрозу и покончит с собой, удерживал его. Но когда он, наконец, решился расстаться с ней, ДУМ не только не повесилась, но продолжала следовать за ним, куда бы он ни пытался удрать от неё. Оказалось, что, по законам штата Нью-Йорк, жена может отказывать мужу в разводе до бесконечности и всё это время получать алименты равные половине его доходов. Только чудо спасло Алекса-Натана, как и самого Рота: на пятом году его мучений ненавистная жена внезапно погибла в автомобильной аварии.