Элизабет Гуслан - Жан-Поль Готье. Сентиментальный панк [litres]

Жан-Полю никто не говорил «нет». Когда требовалось импровизировать, Кристин оказывалась в первых рядах. Она изображала уборщицу во время показа коллекции «Консьержка». А вот Фарида отказывалась разыгрывать театральные этюды. Она всегда просто шла вперед по подиуму и только впоследствии осознала, что это занятие ее очень нервировало и мучило. «Я сейчас думаю, что всегда ненавидела эту работу, – говорит она тридцать лет спустя. – Страх был слишком силен, я всегда очень боялась». Жан-Поль уважал ее природную закрытость и сдержанность. Она вдохновляла его, лаская глаз. Он обожал эту по-кошачьи грациозную девушку с робкой улыбкой и большими грустными глазами. В ее честь он придумал выход Амида, прекрасно сложенного арабского юноши, который появлялся на подиуме в цепях, с гильотинным затвором на шее, на котором красовалась надпись «Фариде до конца дней». Кристин же, наоборот, обожала разыгрывать представления и демонстрировать себя на показах Жан-Поля, которому всегда было не занимать выдумок и фантазии. «Дефиле “Махараджи” содержало много неожиданностей, – вспоминает Кристин. – А татуаж! Татуировки были точь-в-точь как носила тогда модная молодежь! Я сохранила на память пригласительный билет с портретом Джонни Роттена. А вот показ “Рабби-шик” стал настоящим безумием. Помню, что он делал разные отсылки к Талмуду, а его полное имя, Жан-Поль Готье, было написано на древнееврейском языке!»

Жан-Поль щедро оставлял каждой модели по наряду из коллекции после каждого премьерного показа. Кристин сохранила майку из коллекции «Тату», сапоги и широкий белоснежный плащ из русской коллекции, а также бюстье с конусообразными чашками. «Эти острые выступы – его фирменный знак, – отмечает она. – В то время он украшал этим элементом все: блузки, свитера, жилеты, блейзеры». В шкафу у Фариды остались пачка и кожаная куртка Perfecto , в которых она дефилировала во время дневного показа в квартале Ле-Аль, и мини-юбка из бархатной ткани, имитирующей коровью шкуру, с которой она и сегодня не может расстаться. «Он способствовал полной перемене в эстетике общества, – утверждает Фарида. – Он предложил другие каноны физической привлекательности, и фотографии работавших у него девушек, которых раньше называли бы некрасивыми, заполнили модные журналы. Жан-Поль так и говорил: “Некрасивых людей нет, все прекрасны”». Маленькими штрихами его музы постепенно дорисовывают портрет этого пигмалиона-фокусника. «Он был скромным, довольно сдержанным, – продолжает Фарида. – Его буйная фантазия проявлялась только в работе. Он не пил, не курил, почти никуда не ходил по вечерам. Он вел почти монашескую жизнь. Благородство и великодушие, присущие ему, редко встретишь у людей этой профессии. Он называл себя стилистом, хотя был мастером, кутюрье, и это тоже говорило о его необычайной скромности. Интерес к окружающему миру, увлеченность людьми и заботливое отношение к другим были ему присущи именно потому, что он так просто относился к себе самому. Я никогда не видела, чтобы он хвастал или вел себя высокомерно. Он очень мало думал о себе. Во время примерок он все время очень пекся о том, чтобы нам было удобно в его нарядах, и постоянно поддерживал с моделями диалог, внимательно прислушиваясь к их мнению».

Деликатный, сочувственный, но скрытный и очень сдержанный… Когда занавес поднимался, режиссер испытывал большое напряжение. Модели теряли его из виду. Они замечали, что перед шоу и после показа он впадал в эйфорическое состояние, но когда наступал самый важный момент, никто не мог сказать, в каком настроении Жан-Поль. Он был сконцентрирован, напряжен и погружен в себя. Кристин вспоминает, как после дефиле они обедали в ближайшем бистро и все, очень устав за вечер, набрасывались на еду. Им было важно просто «побыть вместе», а не пустословить. Что еще они могли сказать друг другу после того, как четыре или пять ночей без сна готовились к показу? Но однажды Жан-Поль сделал Кристин несравненный подарок. Коллекция «Конструктивизм», показ которой проходил в Зимнем цирке, вызвала всеобщий восторг. Аплодисменты. Свет прожекторов. Все камеры нацелены на Готье. Он всех приветствует, разговаривает со зрителями, отвечает журналистам. Этот ритуал мог длиться около часа. Между тем матери Кристин очень хотелось познакомиться с кутюрье. Ее звали Роз-Мари, и она работала у Кардена моделью, когда Жан-Поль только начинал свой творческий путь. Она скромно поднялась на сцену. Он тут же узнал Роз-Мари, повернулся к ее копии, стоящей рядом, и громко произнес: «Ваша дочь – лучшая!» Мать и дочь покинули цирк с ощущением восторга в душе. «В этом весь Жан-Поль, – заключает Кристин. – Несмотря на напряжение и усталость, он думает о других. Он знает, что значит мать и то, что нужно ей сказать. Остальное болтовня».

Вокруг показов Готье всегда поднималась такая шумиха, что некоторые топ-модели, которые не прошли кастинг, пытались самоуверенно проникнуть к нему сами. Карла Бруни, переживавшая в 1995 году расцвет славы, не могла похвастать только одним – участием в показах Готье. Она узнала, что он ищет рыжеволосых моделей. Хитроумная красавица с золотисто-каштановыми кудрями, не смущаясь, отправилась на кастинг вместе с сотней неизвестных манекенщиц и уверенно ждала своей очереди, не сомневаясь, что ее выберут. Два часа спустя модельер сдался: «Я ее узнал и не смог сказать, что она не подходит. Это была безвыходная ситуация, немного деликатная… Я не мог поступить иначе». Мнимая непрофессионалка была принята. Она стала его преданной поклонницей и тринадцать лет спустя, выходя замуж за Николя Саркози, блистала на свадебном вечере в длинном белом платье со знаком JPG. «А я об этом не знал, – признается бесхитростный модельер. – Она просто пошла в магазин “Эрмес” и купила мое платье. Вот и все».

Рост метр восемьдесят, густые длинные русые волосы, опаловые глаза и полные губы. Как у Беатрис Далль [89] Беатрис Далль (р. 1964) – французская актриса. – Прим. ред . … Похожая на мальчика Клодия Хьюидобро была известнейшей топ-моделью восьмидесятых и девяностых годов. Многочисленные видео Мондино прославили ее неотразимую сексуальность: она напоминала одновременно шикарную бразильянку и распущенную жительницу Лондона. Она уже пользовалась известностью, когда вошла в число первых сильных увлечений Жан-Поля. Она работала над своей последней выставкой: дадаистские коллажи с использованием женских торсов, которые непременно понравились бы Дали. Дочь архитектора, она работала в Музее искусств и ремесел, и, скорее всего, ее ждала карьера художницы. Но в агентстве «Сити» быстро разглядели ее способности. «В этом агентстве работали люди, которые искали моделей со странным лицом, – говорит Клодия. – Я выглядела нетипично, мою внешность сложно было назвать гламурной». Так она попала в это сумасшедшее племя. На первом же собеседовании агент заставлял ее повторять одно и то же много раз: ей предстояло встретиться с Готье, который тогда считался Миком Джаггером мира моды. Дело было серьезное. Он придумал для нее особенный стиль интеллектуальной вамп – длинный плащ, черные чулки в сетку, умопомрачительной высоты каблуки – и объяснил, как следует двигаться. На следующий день, когда она на самом деле встретилась со знаменитым потрясателем устоев, все пошло совершенно не так, как предполагал агент. Она сняла туфли, и Готье попросил ее «немного походить». Она прошлась из стороны в сторону, и он сказал: «Хорошо, ты участвуешь в следующем показе».