Элизабет Гуслан - Жан-Поль Готье. Сентиментальный панк [litres]

Всю жизнь он устраивался таким образом, чтобы развлекаться в основном в процессе творчества. Это хитроумный шаг. Творческая обстановка, негромко звучащее «диско» и небольшая команда стилистов, собравшаяся ночью в ателье для мозгового штурма: это веселье в стиле Готье. Придумывать же эффектные флайеры, отбирать избранную публику, украшать зал, выбирать диджея – все это требует энергии и порождает такой стресс, который, по мнению этого чудака, делает вечеринки тяжелой повинностью. В 1987 году, открывая в галерее «Вивьен» свою студию, он придумал установить там настоящую карусель. Журналисты наблюдали за всем происходящим верхом на деревянных лошадках и со сладкой ватой в руке. Жан-Поль был на грани. «Это был ужас, я пожимал руки, приветствовал всех, я был весь в поту; всем было весело, кроме меня». Это же испытание повторилось, когда он отмечал тридцать лет своей работы в мире моды. Актеры, певцы, топ-модели ринулись в «Олимпию» за новым JPG. Бой Джордж стоял за «вертушками». Казалось, вернулось старое доброе время «Паласа» Фабриса Эмаэра и панка. Но хозяин повел себя как печальный аутсайдер, который уединяется на краю скамейки запасных. Лучшие моменты остались в прошлом? Он помнил себя в двадцать лет, в Аркёй: ароматная баранья ножка на праздничном столе и зажженные свечи. На тридцатилетие непредсказуемый Франсис приготовил возлюбленному сюрприз: фигура из теста в человеческий рост в синих джинсах, покрытая кремом незабудкового цвета. «Было не очень вкусно, но очень весело», – вспоминает «кулинарный критик». Сорокалетие? «Пф-ф, я забыл. В любом случае, Франсиса уже со мной не было…»

Теперь же он остался и без родителей, и без возлюбленного. В пятьдесят лет не было уже ни красок, ни любви. Он полностью погрузился в создание своих коллекций, работая по двенадцать часов в сутки и считая, что выходные – идеальное время для настоящего труда. Рядом была только небольшая группа приятелей, которых он знал еще с семидесятых годов и которых ему удалось устроить в свою компанию, чтобы жить в теплом окружении. Это было слабой попыткой защититься от острых клыков мира моды и продлить блаженную юность. На пятидесятилетие он не хотел ничего, и не без причины. «Лично я предпочитаю троих друзей и хорошую еду, – рассказывает Жан-Поль. – Дружеское общение – вот как я представляю себе счастье. Но у журналиста Жерара Лефора, которого я очень ценю, тоже приближалась круглая дата, и он предложил мне устроить совместный юбилей. Арендовали зал “Ваграм”. Были приглашены Изабель Аджани, Жюльетт Бинош, Валери Лемерсье, Жозиан Баласко. Практически весь кинематографический бомонд. Бернар-Анри Леви и Ариэль Домбаль тоже были там; этими людьми я восхищаюсь, но я не из их компании, и это меня смущало». Но тем не менее показаться там следовало. Для храбрости Жан-Поль облачился в надежные доспехи. Свой выбор он прокомментировал в духе Билли Уайлдера: «Я не знал, что надеть. И вот я сказал себе: “А почему бы не платье?”». Его наряд оказался костюмом пятидесятилетней домработницы. Он раздобыл на рынке «Ле Пюс» коктейльное платье пятидесятых годов марки «Карвен». Нежно-зеленая органди придавала ему совершенно винтажный вид. Тем не менее наш Джек Леммон [223] Джек Леммон (1925–2001) – американский актер, отличавшийся необычайно широким диапазоном исполняемых ролей – от острохарактерных до трагических. Достаточно вспомнить его Дафну из фильма «В джазе только девушки». – Прим. ред . весь вечер мучился из-за того, что взгромоздился на каблуки, к тому же пышные накладные волосы платинового цвета постоянно смазывали его яркий макияж. Однако это позволило ему наконец понять, как нелегко приходится моделям во время дефиле. «Первый раз я появлялся перед людьми в образе инженю, которая делает вид, что не знает, будто все ждали ее coming out [224] Выход ( англ ). – Прим. перев . двадцать лет, – говорит он. – Я знал, что вызову смех, и эта уверенность рассеяла робость». Некоторым нравится устраивать шоу.

Неожиданно Катрин Ринже, его первая муза, запела для него легендарный шлягер «Марсия Байла». Невероятные чувства. Жан-Поль неуклюже вошел в зал «Ваграм». Его появление заставило оцепенеть всех присутствующих. Каждый впоследствии вспоминал свои мысли. Фарида Хельфа: «Надо понимать, что переодетый в женщину Жан-Поль не то чтобы атомная секс-бомба». Эвфемизм. А Фредерик Лорка при виде него зашлась смехом. «Это было совершенное безумие, – говорит она. – Я знала, что Жан-Поль гей, но знала также, какой он сложный человек. А тут он выглядел как гетеротравести, немного смущенный, неуклюжий и смешной». Вот так он обыграл собственную ориентацию, на контрасте показав свою спокойную веселую мужественность. Ариэль Домбаль привел в восторг этот фарс. «У меня было чувство, что он оделся так, как оделась бы его мама по такому случаю, – рассказывает она. – Тафта, блестящие шелковые туфли – все это создало удивительно поэтический образ доброй мамочки. Стилю женщины в годах, которой, встретив ее на улице, хочется сказать: “Вот вы – точно идеальная мать!” А понаблюдав, как он веселится и танцует, точно сумасшедший, весь вечер, я сказала себе: “За этим его импровизированным образом травести скрывается еще одна сторона его натуры, которую он показал нам сегодня: респектабельная шикарная женщина”».

Спустя два месяца «шикарная женщина» получала орден Почетного легиона в присутствии Пьера Кардена. В то же время на улице Фобур-Сент-Оноре, в «Эрмес», освободилось престижное место. Мартин Маржела, создававший с 1997 года восхитительные строгие платья из шерсти и кашемира для этого модного дома, покинул его, чтобы полностью посвятить себя созданию собственной марки. В фильме о супергероях моды загадочный Маржела играл бы роль человека-невидимки. Он не позволял себя фотографировать, не давал интервью, на его экспериментальных нарядах были нашиты бирки без опознавательных знаков. Для этого высокого темноволосого химика моды, надевающего старый халат во время примерок, тогда как Жан-Поль работает в джинсах и тенниске, мода была аскезой. «В конце семидесятых годов Готье входил в число тех немногих европейских дизайнеров, которые вызывали мое восхищение, – рассказывает любитель секретов. – Окончив Королевскую академию изящных искусств в Антверпене, я на два года уехал в Милан и безуспешно искал там работу… А потом на конкурсе, где Жан-Поль был членом жюри, я получил второй приз. Но в тот день я с ним не познакомился, слишком стеснялся. Затем я стал постоянно им звонить, но дом “Готье” не нуждался тогда в ассистентах. Наконец однажды Жан-Поль принял меня и прочел мое досье. От страха я дрожал как осиновый лист и едва мог произнести два слова. Месяц спустя его партнер Франсис Менуж предложил мне заняться двумя коллекциями на лицензионной основе. Само по себе предложение меня не впечатлило, но возможность работать рядом с Жан-Полем вдохновляла необыкновенно. Он попросил меня думать во время работы о его прошлых коллекциях, и я позволил себе предлагать собственные мелкие соображения. Ему это не всегда нравилось. Но однажды он произнес слова, которые стали для меня решающими. “Мартин, – сказал он, – все твои идеи очень хороши, но это не стиль Готье, это стиль Маржела!”». Сам Жан-Поль тоже не скупится на похвалы. «Мартин был просто потрясающим. Все, что он предлагал, было всегда попаданием в точку, я чувствовал, что он далеко пойдет. Хороший ассистент – это необыкновенная редкость. Когда много позже Николя Гескьер пришел ко мне на работу, он был просто… таким ассистентом, который делает ксерокопии и приносит кофе! В день, когда он уходил, я сказал ему, даже не задумавшись: “Жаль, что не могу сказать вам, что сожалею о вашем уходе, потому что точно не могу сказать, чем вы тут занимались”. Тем не менее его талант проявился в “Баленсиаге”, но у меня он был незаметен!»