Виктор Кузнецов - Вторая ударная в битве за Ленинград [Воспоминания, документы]

В начале января 1943 года наш ремонтно-восстановительный батальон был поднят по тревоге и переброшен на станцию Войбокало. Здесь требовалась наша помощь войскам, участвовавшим в прорыве блокады Ленинграда. В эти исторические дни личный состав работал с особым воодушевлением и напряжением.

В середине 1943 года наш батальон был объединен с 46-м, действовавшим на нашем же фронте в районе города Волхов. Вновь созданный батальон после этого значительно усилился, окрепла его материально-техническая база, повысилась подвижность. Его стали с уважением называть «заводом на колесах».

В октябре 1943 года наш батальон (теперь он именовался 46-м) был направлен на Ораниенбаумский плацдарм. Когда началась последняя битва за Ленинград, наши подвижные летучки расположились вдоль оси наступления. Самоотверженно работали ремонтники. Сотни машин, своевременно получив необходимую техпомощь, снова становились в боевой строй.

Войска 2-й ударной армии вышли к городу Нарва. Наш батальон передислоцировался в Кингисепп и разместился в бывших конюшнях. Одна конюшня была с крышей, у остальных — лишь стены. Здесь мы работали до августа, получив возможность значительно улучшить технологический процесс и резко повысить качество ремонта. Батальон был переведен на новый штат, и ему был присвоен новый номер — 232.

Однажды к нам прибыла группа кинооператоров из Ленинграда и сделала короткометражный фильм о батальоне и его личном составе. Можно себе представить радость воинов, когда перед одним из киносеансов была показана эта лента. В фильме мы увидели наших передовиков — ленинградцев токаря В. И. Зиновьева, который на примитивном оборудовании освоил обработку поршней нашего литья; слесарей Минаева и Кривова, отлично реставрировавших почти любые детали; старшину Максимова, плотника-столяра Сафонова и многих других.

До сих пор перед моими глазами стоят, как живые, те, кто вынес на своих плечах всю тяжесть организации работы по ремонту техники и сплочению нашего коллектива. В их числе командир второй роты А. Сагайдак, командир взвода по ремонту двигателей Н. Симаров, командир взвода сварочно-кузнечных и жестяночных работ Г. Лебедев, командир взвода по ремонту электрооборудования автомобилей и обеспечения электроэнергией А. Иванов, командир взвода монтажных работ И. Семенов.

Припоминаю, как еще в самом начале пребывания на Волховском фронте мы испытывали большие трудности с бензином. Летом 1942 года лимит бензина был резко сокращен, получали его с перебоями. Обкатка автомобильных двигателей после ремонта на стенде, а также автомашин пробегом была доведена до минимума, что отражалось на качестве ремонта. И вот тут-то нас выручила солдатская смекалка. Слесарь Минаев высмотрел где-то на торфоразработках брошенный паровик. Мигом нашлись охотники в разведку для определения возможной эвакуации паровика из зоны обстрела. Отряд со средствами эвакуации — гусеничным трактором и несколькими длинными тросами — возглавил наш замполит И. М. Арсентьев. Гитлеровцы обнаружили эту дерзкую группу и открыли по ней огонь лишь тогда, когда паровик был уже вне опасности.

Паровик отремонтировали, построили для него специальное помещение, установили трубу. Нашли ремень для генератора и запустили. После этого без затраты бензина генератор обеспечил электроэнергией работу всех наших станков и механизмов. Не мучились больше и с освещением летучек и других помещений. Но паровик демаскировал нас своей дымогарной трубой. Умельцы и тут нашли выход из положения: сделали хитроумный рассеиватель дыма и искроуловитель.

В августе 1944 года батальон переправили через Чудское озеро на паромах в Эстонию вслед за наступавшими войсками армии. Потом мы были в Польше и наконец в логове гитлеровского милитаризма — Восточной Пруссии. На дорогах наступления действовали наши подвижные ремонтные отряды. Непрерывно совершенствовалась и материально-техническая база. Была заменена часть устаревших токарных станков. В трофейном автобусе установили шлифовальный станок. Пополнили летучки разным гаражным оборудованием и инструментом.

В связи с насыщением базы техникой мощности наших электростанций стало не хватать. Электрики проявили инициативу: нашли мощный генератор, установили его на прицепе, а в кузове машины смонтировали дизельный двигатель, что также было очень важно, так как бензина нам по-прежнему недоставало. Генератор, работавший от дизеля, позволил нам обеспечить не только все наши производственные потребности, но и дать энергию госпиталям, которые находились поблизости. В благодарность за это нам предоставили возможность пользоваться госпитальной баней и прачечной.

Молодые корреспонденты осаждают ныне ветеранов, желают из уст очевидцев узнать правду о Великой Отечественной войне. Оказалось, что о пережитом рассказать не так-то просто.

Однажды ко мне обратился молодой журналист с просьбой рассказать ему, что я делал во время войны. Я ему сообщил, что иногда приходилось садиться на танк, на башне которого было написано «За Родину, за партию!», и идти в бой. Позднее журналист написал обо мне, что я был танкистом.

Как-то незадолго до юбилея Победы раздался телефонный звонок из редакции журнала «Костер». Видимо, сотрудница заинтересованно спрашивала о моих фронтовых рисунках. При встрече я показал наброски. Выбор пал на мою зарисовку радиста сержанта Лени, выполненную в промежутках между боями под Ленинградом. В комментариях к моему рисунку в журнале было сказано, что я был на войне связистом.

Ни танкистом, ни связистом я, однако, не был, а служил пехотинцем, стрелком-автоматчиком. В соединении, где сражался и погиб в 1942 году мой отец — Александр Федорович Ветрогонский, я прошел боевой путь от Невы до Эльбы.

С войны вернулись трое: мать, я и мой брат Михаил — половина семьи. Бабушка умерла в блокаду, старший брат Николай пропал без вести под Брестом. В квартире, где жила наша семья с 1929 года, где мы боролись с голодом, откуда все ушли на фронт, было пусто. Я вспомнил, что половину мебели мы сожгли в блокаду, а половину отдали соседке за кусок блокадного дурандового хлеба. Может быть, вернуть эту мебель обратно? «Не делай этого, сынок! — говорит мне мать. — Быть может, тот кусок хлеба спас нам жизнь, довел нас до Берлина и, возможно, сделает из тебя художника…»

Летом 1974 года я возвращался из Москвы в Ленинград лучшим поездом — «Красной стрелой». В коридоре мягкого вагона, у окна, задумчиво стоял седой генерал. На груди медаль Героя Советского Союза. Я узнал в нем бывшего командующего 2-й ударной армией И. И. Федюнинского.