Феликс Чуев - Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

Признаюсь, я не думал о такой книге. Она родилась от любви. Я записывал свои впечатления, ведь мне довелось встречаться с такими личностями, не написать о которых я счел бы для себя преступлением. А если люблю, то хочу, чтобы все любили, ибо с детства был неравнодушен к славе Отечества. Меня тянуло к людям неординарным, и они отвечали взаимностью, что я считаю истинной честью и ответственным счастьем. Благодаря моим героям я сам себе становился интересным.

Как не рассказать о великой эпохе личностей, таких, как летчики Михаил Громов, Георгий Байдуков, Александр Покрышкин, Виталий Попков, легендарный маршал Голованов, первый космонавт Гагарин! Немало сказано о каждом из них, но сколько доверили они мне такого, о чем мало кто знает…

А Вячеслав Михайлович Молотов? Следуя древней мудрости, он не все говорил, о чем знал, зато все знал, о чем говорил. Да и многое не вошло в первое издание моей книги «Сто сорок бесед с Молотовым»…

Устные откровения, подаренные мне документы и фотографии – в этой книге.

Не могу забыть встречи с классиком мировой литературы XX века Михаилом Александровичем Шолоховым и великим русским поэтом Ярославом Васильевичем Смеляковым. Недавно ведущий поэтической программы на телевидении читал знаменитые смеляков-ские строки «Если я заболею, к врачам обращаться не стану…», выдавая их за стихи Окуджавы.

Безапелляционно, со знанием дела, с экрана утверждается, что Гагарин полетел в космос в 1962 году, юбилей легендарного перелета экипажа Валерия Чкалова объявили сперва в феврале, когда любому школьнику еще недавних лет была известна дата 18 июня 1937 года…

И это тоже подтолкнуло меня написать книгу о героях Сталинской эпохи.

Глава «Ветер времени» вобрала в себя небольшие истории, связанные с И. В. Сталиным, услышанные мной от многих людей, работавших с Иосифом Виссарионовичем в разные годы.

С некоторыми героями этой книги я не был знаком, но безмерно любил их и старался узнать о них много и достоверно. Я собрал эту книгу еще и потому, что если раньше русских пусть не любили, но уважали и боялись, то теперь либо жалеют, либо презирают. И может, я тоже так же стал бы относиться к своему народу, если б не эти люди, если б не верил, что лучшее в нас не погибло и, как зеленый росток таланта, пробьется сквозь бетон зависти, предательства, тупости и недалекости.

Феликс ЧУ ЕВ

21 ноября 1997 года

«Кто для вас был идеалом?» – часто спрашивали журналисты Михаила Громова.

«Никто. Я сам на себя влиял. Если я входил в коллектив, влияние шло от меня, а не на меня, и я относился к этому с большой ответственностью».

Этот ответ никогда не публиковался, и Громова упрекали за его «Я» с большой буквы…

До чего ж красив самолет АНТ-25! Говорят, современный компьютер не мог выдать более изящных, гармоничных, рациональных с точки зрения аэродинамики линий, чем придумал еще в тридцатые годы русский авиаконструктор Андрей Туполев. Сейчас этот моноплан стал музейным экспонатом. Мне, бывшему авиатору, разрешили посидеть в его кабине- тонюсенькой и безо всякой электроники. Я бы на такой машине, наверно, и до Крыма не добрался. А экипажи Чкалова и Громова в 1937 году из Москвы через Северный полюс в Америку прилетели без посадок!

Для двух экипажей было сделано два таких самолета. Один сейчас стоит в музее на родине Чкалова под Нижним Новгородом, второй, громовский, американцы просили для своего музея, но самолета, к сожалению, нет. После знаменитого перелета его на пароходе доставили на родину, привезли на учебный полигон, и летчики упражнялись, ведя по нему стрельбу и бомбометание…

Так и живем.

Я вышел из дому заранее, с запасом времени, ехал на метро, потом на трамвае, но уже от трамвайной остановки со мной рядом потянулось столько народу, что я стал сомневаться, попаду ли?

За несколько дней до этого по радио я услыхал, что 1 марта 1979 года в Доме культуры Московского авиационного института состоится встреча с Героем Советского Союза Михаилом Михайловичем Громовым. Прежде я никогда его не видел, но, конечно, читал о нем и знал, что это – легенда авиации.

С детства знал. В глиняной кишиневской хибаре, где я жил с родителями, кнопками к сырой стене была приколота глянцевая открытка тридцатых годов: Громов, Юмашев, Данилин. Фантастический экипаж, совершивший в 1937 году сверхдальний перелет в Америку через Северный полюс. Летчики – во весь рост, в белых рубашках и галстуках. Открытка по краям была аккуратно, округло обрезана, потому что кочевала с нами и красовалась на стенах разных квартир от Дальнего Востока до Молдавии. Мама, конечно, обрезала.

…Вместе с толпой я втиснулся в слякотное фойе Дома культуры. Народ осаждал кассу. И тут я понял, что люди рвутся на новый американский фильм, название которого я не запомнил, да и, кажется, не прочитал – можно ли сравнивать какое-то кино с тем, что позвало меня сюда! Рядом, слева, располагался малый зал, почти пустой, только в первых рядах сидели, да еще кое-где…

Он воцарился на сцене за столом, высокий, сухощавый, стройный- восьмидесятилетний Громов. Черный строгий костюм, белая рубашка, темно-красный галстук, платок в нагрудном кармашке, над ним – Звезда Героя и маленький знак ордена Почетного легиона Франции. Каждая деталь подчеркнуто выделялась. Даже Золотая Звезда казалась нестандартной, ярче, чем у других Героев.

Он говорил сидя. Кажется, ни разу не улыбнулся. Поначалу- все-таки ощущение старости. А потом оказалось, что это волнение, с которым он быстро справился, когда стал говорить о перелетах на тупо-левском АНТ-25:

– На этом самолете был установлен рекорд дальности 10 800 километров за 62 часа – моим экипажем.

Все остальное- выдумки журналистов. Ничего особенного рекорд не представлял. Два раза попадали в обледенение, портилась аэродинамика.

Он говорил четко, размеренно, таким, я бы сказал, интеллигентно-аристократическим, княжеским голосом, как говорят сейчас лишь первые эмигранты:

Единственный раз было трудно, когда подходили к Мексике. Горючего хватило бы и до Панамы, и мы запросили разрешения сесть в Южной Америке, но Сталин ответил: «Садитесь в США. Дикари нам не нужны». Мы и сели в США на границе с Мексикой и доказали, что летаем не хуже других.

Чкалов пролетел намного меньше нас (я ждал, когда же он заговорит о Чкалове. – Ф. Ч.), а бензина у него оставалось только на несколько минут. У нас же и горючего было достаточно, и, когда американцы открыли капот, на моторе не было ни капли масла! Можно начинать сначала.

Были полеты куда тяжелее, чем этот рекорд дальности. Пройдя сложную жизнь, могу сказать, что я попадал в такие моменты испытаний, когда требовалась борьба. Требовалось творчество.