Андрей Грешнов - После нас

Первый вопрос, который я задал спутнице, состоял в том, почему в городе так много зеленых полицейских фордовских пикапов с установленными на них пулеметами ПК?

— Часто происходят нападения и теракты, ну и так, для устрашения, — весело ответила мне работник посольства. Проспект Дар уль-Аман, начинавшийся, как и прежде, от здания городской автоинспекции, был покрыт еще старым советским асфальтом, который здесь клали при мне аж в середине 80-х. Да, весь в трещинах, колдобинах и заплатах, но он выстоял! Он выдержал три войны — нашу с бандитами и контрреволюционерами, междоусобицу «моджахедов» и «моджахедско-талибскую». В голове сразу всплыл старый лозунг моей молодости — «Советское — значит отличное!».

Въехали в здание посольства не со стороны бывшего «парадного» КПП, а с тыльного, когда-то «торгпредского», улочка вдоль дипмиссии была перекрыта шлагбаумом, у которого расположился пост полиции. Сами стражи порядка были вооружены советскими автоматами Калашникова. Это не могло не радовать. Если у полицейских АК, значит, нас в Афганистане помнят и уважают. Я быстро заселился в посольскую гостиницу — просторную и отлично обустроенную двухкомнатную квартиру с бархатными шторами, холодильником и цветным телевизором. Нехитрую снедь в дорогу я с собой взял, чай был в гостинице. Наскоро перекусив, я пошел в административное здание посольства на прием к послу.

Проходя по жилому городку дипмиссии, я радостно удивлялся: все было засажено плодовыми деревьями и красивыми кустарниками, на клумбах цвели благоухавшие розы. Про себя отметил, что территория обихожена куда лучше, чем в далекое советское время, но все «достопримечательности» 80-х сохранены или воссозданы в память о прошлом. Это и калитка у забора, разделявшая жилую и служебную зоны, и старое дерево у въезда, которое было старым еще при советской власти, и, о чудо, работающий фонтан в пышном окружении цветов, в основном роз всех цветов и оттенков. Некоторые дома «старого фонда» — четырехэтажные сейсмостойкие советские жилища — были отремонтированы и отреставрированы. Но многих не было и в помине — здесь, как и по другим районам Кабула, катком прошлась война. С удивлением увидел старый-новый действующий бассейн с раздевалками (в прессе я читал, что жившие на территории посольства афганские беженцы до начала двухтысячных использовали его в качестве огромной выгребной ямы и умудрились заполнить его отходами жизнедеятельности почти на треть).

Само здание посольства напоминает большой корабль, на капитанской рубке которого развевается государственный флаг. Раньше посольство было выстроено в тяжелом, но красивом «сталинском» стиле — с обилием мрамора, колоннами, а на стене зала приемов в то далекое время висела рельефная картина-карта Союза Советских Социалистических Республик. Сейчас зал приемов выглядит несколько иначе, но не менее роскошно, что неизменно поражает иностранных дипломатов, которые в нем чувствуют себя «афганскими временщиками» и сознают, что Россия здесь если не навсегда, то очень надолго. Потолок зала украшают огромные хрустальные люстры, изготовленные на заказ в Чехии, а пол — красивая каменная мозаика. Хочу засвидетельствовать: такого красивого посольства в Афганистане нет ни у одного государства, и это порой просто бесит иностранцев.

Чуть забегая вперед, скажу, что однажды приглашенная на прием в российскую дипмиссию журналистка Би-би-си Лиза Дусет, которой в далеком 1989 году и Замир, и я оказывали всестороннюю информационную поддержку после вывода из страны Ограниченного контингента советских войск и которая считалась если не нашим другом, то представителем британского СМИ с ясной головой и незапятнанной репутацией, глядя на роскошь зала приемов, вдруг разразилась антироссийским пасквилем. В своем репортаже она, в частности, написала, что «когда голодные афганские дети, измученные разрухой и войной, недоедают, русские жируют в своем роскошном посольстве и жрут там ложками черную и красную икру». К слову сказать, бутерброды с икрой в первые же минуты приемов сметали сами иностранцы, для которых поход в посольство РФ всегда ассоциировался с возможностью хорошо подзаправиться. Российские же сотрудники дипмиссии при Замире на приемах всегда работали, а не набивали пузо яствами — таков был строгий приказ Кабулова, и никто не смел его нарушать.

Войдя в посольство, я осведомился у дежурного, который уже был информирован о моем прилете, на месте ли экселенс. Оказалось, что да. Поднявшись по хорошо знакомой мне лестнице, я оказался в «предбаннике» у помощника посла. На людях обращение к Замиру на «ты» заканчивалось (азы дипломатической этики), и я приготовился ждать аудиенции в кресле для посетителей. Однако Замир Набиевич принял меня сразу. В ходе недолгого, но насыщенного делового разговора посол ознакомил меня с жесткими условиями информационной безопасности дипмиссии, положением в Кабуле и афганских провинциях. Обсудили возможные сложности открытия представительства РИА «Новости», а также задачи, которые в перспективе встанут перед единственным в Исламской Республике российским СМИ. Договорились, что по истечении недели, в течение которой я буду заниматься организационными вопросами, мы встретимся снова и уже предметно обсудим, что и как. На этом встреча закончилась.

Сразу от посла я направился к его помощнику по административно-правовым вопросам и имел с ним довольно продолжительную беседу. Отвечавший за безопасность обитателей посольства человек, в 80-е так же как и я выполнявший в Афганистане «интернациональный долг», поведал мне, что линейная связь с посольством — объект неусыпной прослушки наших западных «партнеров» по борьбе с терроризмом, а поэтому все сотрудники пользуются личными сотовыми телефонами, которые внутри здания посольства выключаются по соображениям безопасности. Что его слова не блеф, а жесткая реальность, я выяснил уже через пару дней, когда старые афганские «кадры» сообщили мне, что на крыше отделения Kabul Bank, располагавшегося прямо напротив посольства, на другой стороне проспекта Дар уль-Аман, англичане установили аппаратуру радиоэлектронного слежения за нашей дипмиссией. Да, условия работы будут нелегкими, подумалось мне, но и в 80-е, когда в городе обычные-то телефоны имелись у единиц, было так же трудно в основном из-за отсутствия связи. Вообще Афганистан — страна «нелегкая», и к этому нужно быть готовым любому, кто вознамерится здесь работать. Она редко терпит идиотов, лентяев, халтурщиков или непрофессионалов. Во многом это зависит от посла. При Кабулове коллектив, в который я вскоре влился, был «заточен» на активную, а порой и сверхурочную работу, которой было невпроворот.