Андрей Грешнов - После нас

Сказать, что в Афганистане водители иногда ездят быстро, значит, ничего не сказать. С хладнокровием смертников они развивают на трассе бешеную скорость, успевая лишь в последнюю секунду ускользать от встречных грузовиков, полицейских и военных джипов. Жизнь и смерть для афганцев — понятия философские. Большинство из них верит в загробную жизнь, а потому за земную они особо и не цепляются. Сидя на переднем сиденье «охранного» джипа, я то и дело крестился, видя, как из-под колес в последнюю секунду выпрыгивают местные жители и как прямо в лицо, гудя клаксонами, летят на бешеной скорости бензовозы. Час гонки по пересеченной местности, и мы уже в Джабаль ус-Сирадже, предтече перевала Саланг, где начинается крутая горная трасса. Министр дал по рации приказ колонне остановиться и выпить всем «утренний чай», чтобы на горных серпантинах уже не думать о том, чего бы поесть или попить, и чтобы водители были предельно внимательны на опасных участках дороги.

«Чай» состоял из жареного бараньего шашлыка, рыбы, выловленной тут же в горной реке, тушеного мяса под названием «доши», ароматных горячих лепешек, плова и маста — афганской простокваши. Насытившись, все по команде генерала «оседлали» своих железных коней и двинулись вверх по горной трассе. Уже через 15 минут средняя скорость колонны составляла 15 километров в час, а еще через 10 минут упала до 3–5 километров. Дорожное полотно представляло собой засыпанный снегом каток, то и дело на пути попадались перевернутые и слетевшие с трассы грузовики. Им не могли помочь даже зимние цепи на колесах. Снежный ураган несколько раз вынуждал колонну останавливаться — даже на два метра вперед не было видно ничего, кроме снежной завесы. Почти наугад, почти ощупью водители довели джипы до первой галереи — туннеля с открытыми окнами-воздухозаборниками. В галерее кипела шоферская жизнь — он почти весь был забит грузовиками и «легковушками», водители которых надевали зимние цепи на колеса. Затем последовали еще несколько галерей, которые мы находили, просто утыкаясь бамперами в камни: ни на входах, ни на выходах из галерей не было видно ни зги — лишь белый снежный «экран» и тускло мерцающие где-то совсем близко фары «заблудившегося» на встречной полосе грузовика. Немножко передохнули лишь в самом длинном туннеле Саланга, где вентиляция работала принудительно. Но очень часто она не работала вовсе.

Весь перевал Саланг и его инфраструктура были построены в 60-х и 70-х годах советскими специалистами. Жили они прямо здесь, на перевале. И ни у кого сегодня не поднимается рука разрушить давно покинутый ими жилой городок. Это местная достопримечательность, которую показывают всем. Да бывало и такое, что жили здесь советские люди, и никто их не трогал, афганцы относились к ним с великим уважением. Сколько ни предпринималось в Афганистане попыток реставрировать туннель и галереи перевала с помощью иностранных фирм, все они заканчивались неудачно. Сегодня афганцы ждут, что россияне, как правопреемники своих советских родителей, помогут им восстановить инфраструктуру перевала, ведь, кроме них, по словам местных жителей, это не под силу никому.

Вырвавшись из темного полуразрушенного туннеля, мы попали в жидкую снежную кашу, которую безуспешно пытались разгрести одинокие грейдеры. Тут же выстроились колонны полицейских автомобилей — стражи порядка буквально метались по трассе, спасая полузамерзших водителей фур и бензовозов, чьи уехавшие с трассы машины висели над пропастью, зацепившись за камни либо двумя колесами, либо бамперами. Это был настоящий снежный ад, видеть подобное до сих пор еще не приходилось. Переборов стихию, колонна устремилась вниз по Северному Салангу и далее по асфальтированной трассе на север. Здесь машины летели просто как ветер, чтобы не попасть в засаду, в результате к 10.30 были уже у здания провинциальной администрации в городке Пули-Хумри.

Первой, чему я искренне удивился, была шеренга «советских» тракторов «Беларусь», приобретенных на деньги американских спонсоров министерством по борьбе с наркотиками для 15 сельскохозяйственных кооперативов Баглана. Эти машины очень неприхотливы и могут работать в Афганистане долгими десятилетиями. Никакие другие тракторы афганской пыли просто не выдерживают, а эти «трудяги» могут все. Поначалу я даже не поверил глазам, подошел и пощупал знакомый до боли трактор, одновременно в голове ярким всполохом пронеслась мысль — какие такие сельскохозяйственные кооперативы?

Наш горький советский опыт 80-х показал, что афганцы не приняли тогда предложенной им властями и Народно-Демократической партией Афганистана земельную реформу, суть которой состояла в экспроприации земли у богачей, раздаче ее беднякам и создании сельскохозяйственных кооперативов. Реформа в те годы захлебнулась — моджахеды вели пропаганду среди крестьян о том, что неверные нарушают вековые традиции и устои афганского общества, что земля может передаваться только по наследству. Тогда они запугивали и убивали крестьян-кооператоров, сжигали машинно-тракторные станции, расправлялись с семьями активистов. Придя же к власти, «борцы за свободу исламской религии» не смогли дать народу ничего взамен. Они попросту стали набивать свои карманы деньгами от продажи наркотиков, строить роскошные виллы, ездить на дорогих внедорожниках, многократно преумножать свое богатство. А бедные обманутые люди, когда-то стрелявшие по нам, лишились всего, кроме навязанного им производства наркотиков.

Удивительно, что боевой афганский генерал Ходайдад, воевавший в свое время плечом к плечу с советскими солдатами против моджахедов, возродил кооперативное движение в Баглане и добился того, что крестьяне своими руками вырастили там рекордный урожай зерновых. Что в 20 афганских провинциях уже не было ни гектара, засеянного маком или коноплей, что в еще восьми провинциях эта работа была близка к завершению. Если я скажу, что так поступают коммунисты, то в этих словах не будет ни капли иронии. Здесь они действительно стремились поставить дело так, чтобы их оплеванное моджахедами «советское» прошлое стало бы реальностью афганских бедняков. Ведь всем и давно было ясно, что афганцам, жившим в 14 веке по мусульманскому летосчислению, не нужна была западная демократия, им были нужны хлеб и мир в своей многострадальной стране.

В здании местной администрации состоялось торжественное собрание, которому предшествовало знакомство губернатора с иностранными гостями. Сидевший на «головном» кресле в черной национальной одежде и шерстяной накидке генерал Ходайдад заговорил вдруг по-русски в присутствии представителей посольства США, американского агентства международного развития, командования венгерской команды восстановления провинции, представив меня губернатору Баглана Мохаммаду Акбару Баракзаю.