Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Россия поссорится с вами, пошлёт в Индию армию в составе семидесяти тысяч опытных русских солдат, что для России ничего не значит, и сто тысяч разного сброда, казаков и других. В результате Англия теряет Индию. По сравнению со всеми другими державами более всего следует опасаться России, и в первую очередь вам, англичанам. Её солдаты более смелые, чем австрийские солдаты, и у неё есть все средства, чтобы набрать их столько, сколько ей захочется. По храбрости русских солдат можно сравнить только с французскими и английскими. Всё это я предвидел. Я заглядываю в будущее дальше, чем другие, и я хотел воздвигнуть барьер против этих варваров, восстановив королевство Польши во главе с Понятовским в качестве короля. Но ваши глупцы, ваши министры, не согласились с этим. Спустя сотню лет меня будет восхвалять Европа, особенно Англия, которая будет сетовать, что мне не удалось этого сделать. Когда они увидят, что прекраснейшие страны Европы разграблены и опустошены, а они стали жертвой северных варваров, они скажут: «Наполеон был прав».

Русские уже принялись за вас, англичан; я вижу, что они запретили ввоз ваших товаров. Англия гибнет. Даже Пруссия запрещает ваши товары. Какой оборот событий для Англии! При великом Чатеме вы не позволили наиболее могущественному монарху в Европе, императору Германии, плавать его кораблям по Эско и развернуть активную коммерческую деятельность в Остенде. Это был варварский и несправедливый поступок, но, тем не менее, вы обладали достаточной силой, чтобы помешать этому, так как это не отвечало интересам Англии. А теперь вот и Пруссия закрывает для вас свои порты. Какой упадок! С моей точки зрения, единственно, что может спасти Англию, так это полное прекращение вмешательства в дела континента и вывод из неё своей армии. Тогда вы можете настаивать на всём, что необходимо для соблюдения ваших интересов, не опасаясь ответных ударов по вашей армии. Ваши морские силы превосходят морские силы всех стран мира, даже если они объединятся в одно целое; и до тех пор, пока вы будете уделять внимание главным образом этому роду вооружений, вы всегда будете могущественной державой и вас будут бояться. Вы обладаете большим преимуществом в том, что можете объявить войну тогда, когда вам это захочется, а также в том, что вы можете вести её на большом расстоянии от вашего дома. Благодаря вашим флотилиям вы можете угрожать нападением на берега тех держав, которые в чём-то противоречат вам, и воспрепятствовать их торговым связям с другими странами, не опасаясь ответного материального ущерба.

Но из-за вашего нынешнего политического курса вы теряете все эти преимущества. Вы махнули рукой на ваш наиболее могущественный вид вооружённых сил и посылаете армию на континент, где в этом виде вооружённых сил вы слабее Баварии. Вы напоминаете мне Франциска Первого, имевшего в своём распоряжении мощную и прекрасную артиллерию в сражении при Павии. Но впереди неё он расположил свою кавалерию и, таким образом, оставил свои батареи вне сражения, которые, если бы они вели огонь, обеспечили ему победу. Он был разгромлен, потерял всё и сам оказался в плену. То же самое происходит и с вами. Вы оставляете ваши корабли, которые можно сравнить с батареями Франциска, и посылаете сорок тысяч солдат на континент, где Пруссия или любая другая держава, решившая наложить запрет на ваши товары, набросится на ваших солдат и разобьет вашу армию наголову, если вы будете угрожать той державе или попытаетесь предпринять ответные меры на их запрет.

Никогда ранее не было столь глупого договора, — продолжал император, — который был подписан вашими министрами от имени их собственной страны. Вы всё отдали и ничего не получили. Все другие державы приобрели чужие земли и миллионы человеческих душ, но вы отказались от колоний. Например, вы уступили французам остров Бурбон. Более неразумного акта вы не могли совершить. Вам следует пытаться заставить французов забыть дорогу в Индию и обо всей политике в отношении Индии, вместо того чтобы оставить их на полдороге. Почему вы отдали Яву? Или Суринам, или Мартинику, или другие французские колонии? Для того чтобы избежать этого, вы должны были всего лишь заявить, что вы сохраните их у себя на те пять лет, пока союзным державам предстоит оставаться во Франции. Почему вы не потребовали Гамбург вместо Ганновера? Тогда бы вы получили таможенные склады для ваших товаров. Заключая договор, посол обязан добиваться преимуществ в любом вопросе, исходя из интересов собственной страны».

Наполеон затем заявил, что если посол Англии в Китае задаст мне какие-нибудь вопросы о его приёме в Лонгвуде, то я должен ответить, что он (Наполеон) не ладит с губернатором, и поэтому не намерен принимать посла вместе с упомянутой персоной. Если же посол желает, чтобы его приняли в Лонгвуде, то Наполеон встретится с ним, представленный графом Бертраном или адмиралом. «У меня нет никаких сомнений в том, — добавил Наполеон, — что этот губернатор сообщит послу, что я составил очень низкое мнение о том, как посол выполняет свои обязанности, и что я в целом мрачная персона; что за долгое время я привык к тому, чтобы командовать, и поэтому я недостаточно уравновешен для того, чтобы проявлять сдержанность; что со мной очень хорошо обращались, но я за это отплатил неблагодарностью. Если посол спросит вас, то вы можете сказать, что я придерживаюсь собственной манеры принимать тех лиц, которые хотят, чтобы их представили мне, что я ни в коем случае не хочу оскорбить его, но что я не могу видеть губернатора».

28 мая. Виделся с сэром Хадсоном Лоу, который довольно-таки смущённо сообщил мне, что его поведение стало предметом парламентского расследования и что я должен прочитать в газетах отчёт о предложении, внесённом лордом Холландом в палате лордов, относительно генерала Бонапарта, но что он пока ещё не получил официального отчёта об этом от лорда Батхерста. Отчёты об ответе его светлости в том виде, как они подаются в газетах, могут быть неправильными и неверными. Было бы неплохо мне сказать об этом в том случае, если генерал Бонапарт задаст мне по этому поводу какие-нибудь вопросы.

30 мая. Наполеон вызвал меня в свою спальную комнату, чтобы я объяснил ему содержание нескольких отрывков из статьи в газете «Таймс», особенно посвящённых речи, приписываемой лорду Батхерсту, в ответ на предложение лорда Холланда о содержании газетных статей относительно Наполеона. Я зачитал эти отрывки из статьи, из которой явствовало, что любые изменения, имевшие место в положении истца, были внесены ради его же пользы, что причиной уменьшения границ зоны его передвижения было стремление истца вступать в тайные сношения с солдатами и жителями острова, что он получил только одно письмо, что его контакты с офицерами и жителями острова были неограниченными и свободными, что некоторые лица проникали в Лонгвуд, изменив внешность, и т. д. и т. д. «Я удовлетворён, — заявил Наполеон, — что английский министр пытается оправдать жестокое обращение со мной со стороны парламента, своей страны и Европы, прибегая к клеветническим утверждениям. Господство лжи не может продолжаться вечно».