Максим Рюмик - Желание выжить

План был следующий — не теряя времени, начать действовать самостоятельно, а после выполнения задания разойтись по одному по сёлам и укрыться до прихода Красной Армии. Я уже говорил, что в нашу задачу входило уничтожить немецкий фронтовой склад ГСМ и боеприпасы на станции Партизаны. Ввиду того, что нам не судьба связаться с товарищами-подпольщиками, мы решили действовать сами по себе, учитывая, что мне эта местность хорошо знакома.

Решили так — Геннадий и оба Вадима заходят со стороны лесозащитной полосы, открывают огонь по штабелям железных бочек термитными пулями. Бочки взрываются, возникает пожар на складе. Следовательно, всё внимание гитлеровцев будет приковано к лесозащитной полосе. Используя замешательство и панику охраны склада, я и Володя минируем и взрываем наземные ёмкости большого тоннажа.

Магнитных мин («пиявок») у нас было 10 штук, кроме того были трофейные автоматы с термитными патронами. Этого было достаточно для уничтожения фронтового склада ГСМ и боеприпасов.

Когда мы под покровом темноты подошли почти вплотную к складу, немецкие овчарки было подняли лай, но мы сразу же разделились на две группы.

Первая группа — два Вадима и Геннадий по-пластунски поползли к проволочной изгороди, а мы с Володей зашли со стороны железнодорожной станции и растворились в гуще пассажиров. Помню, как перед расставанием Геннадий сказал, что если кто-либо из нас умрёт, так только для того, чтобы наша любимая Родина жила и процветала.

На складе по-прежнему было тихо, даже овчарки сторожевые перестали лаять. В этот момент у меня неожиданно произошло оцепенение. В голове всё перепуталось, смутные мысли начали терзать душу, ведь я взял на себя непосильную ношу, которая связана с большим риском. Малейший промах потребует от нас отдать жизни, не оставляя взамен никакого возмездия врагу.

Я стал прислушиваться к голосу своего сердца, но оно молчало. Время торопило, а два Вадима и Геннадий не давали о себе знать. Я уже сгоряча подумал, что мои смельчаки не решились и убежали, например, напоровшись на вражеский патруль.

Но не успел я собраться с мыслями, как послышалась автоматная стрельба на складе ГСМ со стороны лесозащитной полосы, лай сторожевых собак и паника гитлеровских солдат.

Один из пассажиров заскочил в теплушку, где грелись отъезжающие, и крикнул: «На складе пожар!» Все пассажиры выбежали из теплушки и бросились врассыпную. Некоторые с криками побежали к складу, смотреть на зрелище.

Немецкие солдаты бегали вокруг склада в нательном белье, а бочки продолжали взрываться и со свистом разлетались во все стороны. Огонь распространялся всё шире и шире, приближаясь к штабелям пустой тары.

Для ликвидации пожара немцы начали загонять зазевавшихся пассажиров внутрь склада. Мы охотно согласились «помочь» немцам ликвидировать пожар. Многих загоняли силой, а мы с Володей чуть ли не первыми забежали на склад. Используя шок гитлеровцев, без всякого труда наклеили наши маленькие, но удаленькие «пиявки» на 10 наземных 50-кубовых ёмкостей, которые были защищены капонирами.

Завод наших мин составлял 15 минут. Из склада мы сразу же ушли под видом «взять лопаты», которые в то время подвезли немцы на машине. За 15 минут успели отбежать примерно 1,5—2 км, как нас настиг оглушительный взрыв. Мощной воздушной волной сбило с ног. После взрыва наземных ёмкостей с бензином образовался большой 300-метровый столб огня с чёрным грибом дыма.

Склад был полностью уничтожен. Позже для ликвидации пожара из Мелитополя прибыл танковый полк, который находился на отдыхе. Но все попытки гитлеровцев спасти хотя бы часть горючего и боеприпасов, не увенчались успехом. Штабеля с боеприпасами находились метров за 100, но и они не уцелели.

Наши боевые товарищи — два Вадима и Геннадий были схвачены гитлеровцами, и про их дальнейшую судьбу мне не удалось точно узнать.

Много было кривотолков, но подтвердить никто ничего не мог. Одна старушка уже после войны говорила, что гитлеровцы бросили их в огонь, и они сгорели. Полицай говорил, что гитлеровцы привязали всех троих проволокой к железным бочкам с бензином, а затем подожгли, баки взорвались вместе с нашими боевыми товарищами.

Хотелось бы верить, что они не умерли, что такие люди бессмертны…

Я уже говорил, что взрыв заминированных нами ёмкостей с бензином был потрясающим зрелищем, а сила взрыва настолько велика, что в совхозе в домах стёкла вылетали из оконных рам.

Мы с Володей после двухминутного шока поднялись и побежали к реке. Сгоряча бросились в реку одетыми и обутыми. Опомнились только тогда, когда возникла реальная опасность утонуть.

Повернули обратно к берегу, вышли из воды, сняли верхнюю одежду и обувь. Теперь в одном нательном белье снова бросились в воду, чтобы переправиться на противоположный берег и скрыться подальше от немцев, которые могли с помощью собак напасть на наш след.

Мы достигли противоположного берега, а выйти из воды не решались, так как в этом районе появились немецкие мотоциклисты, которые, по-видимому, спешили к месту пожара. Мы договорились плыть по течению воды, чтобы нас не обнаружили гитлеровцы. Для того чтобы уйти из опасной зоны, нам пришлось проплыть ещё около 1,5 км.

Когда мы выбрались на берег, то направились к ближайшей скирде с целью спрятаться там и собраться с мыслями. Затем мы планировали добраться до первого попавшегося села, а там укрыться и ожидать подхода частей Красной Армии, которые наступали и были уже близко.

Всё, как будто бы, шло хорошо. До скирды мы добрались под покровом темноты, сняли с себя мокрое нательное бельё, выжали его и опять же его надели, так как другого ничего на смену не было. Взобрались на скирду, сделали на двоих «медвежью берлогу», прижались друг к другу, и сразу же нас одолел крепкий сон, который не покидал с 4 часов утра до 18 часов вечера.

За это время мы чертовски проголодались, а положить на зуб нечего. Все продукты остались на первом привале в совхозном саду. Так было предусмотрено нашим планом, согласно которому мы должны были после выполнения задания возвратиться в сад, подкрепиться и по одному человеку разойтись по сёлам. Но жизнь внесла свои коррективы. Мы не смогли попасть в сад, поскольку помешали немецкие мотоциклисты, появившиеся на том берегу реки.

С наступлением темноты решились идти в село, которое находилось от скирды примерно в 6—7 км. Для того чтобы не демаскировать себя, мы нательное бельё намеренно испачкали грязью.

Достигли села, подошли к избушке, стоявшей на краю, постучали в окно. Хозяева не заставили себя долго ждать, дверь сразу же открыл мальчик и впустил в комнату. Женщина лет 35 с тремя детишками лежала на печке. Она слезла с печки, зажгла коптилку, но как посмотрела на нас, чумазых, то потеряла сознание.